#627
Доброго здоровия, родичи!
Я бедный сирота, урожденный из Дуротара, но много лет как уехал отсюда и не ведаю ничего о делах, что затеваются тут. Меня звать Snegok (vika230992, далее Снежок, ныне забаненный "-1" за читерство), мать моя говорила, что я отпрыск славного опричника, шамана, служившего псом, верным Орде и Траллу из Калимдора. Орков, подобных мне, называли просто "Ё". И вот моя апология.
Я, Снежок, прожигал жизнь, бесчинствовал и вел гнусный разбой до сего дня. И сегодня моя история завершилась... <...>
... седовласый и с сивою бородою, он угрожающе взметнув палку, взвизжал:
- Подлый ты и бессовестный обманщик, да падет тебе стрела на голову, как ты смеешь поганить имя отца своего, любимца Тралла, бедного отрока, я ведь и есть тот Джэссин (Gm Jessin, далее Джэссин) и вдобавок из семьи Аулари, как и он, то есть сын мой, его свели из дому множество лет назад, забрал какой-то эльф Телдрассильский, загорский, заморский, шут знает, небось из тех, кто таскает ученых обезян по базарам, потому что о несчастном моем парне я с тех пор не имел ни известия ни привета, и прошло столько уж лет, что пора уж ему было скончаться, и вот мы с болезной моей хозяйкой уже тридцать лет проливаем по нему слезы, о горькое бездолье моей жизни! а и без того я мыкался в нужде в вековечной! Но что стоит потерять родимую кровину, никому нету моготы понять, коль самому не доводилось!
В ответ Снежок завопил:
– Отец, так это ты и есть! – и тут голос его почему-то осекся и слезы залили глаза, но льющиеся слезы не способны были скрыть великую радость. И добавил, овладев голосом: – И никакие не тридцать лет вы проливаете слезы, потому что я уехал ровнешенько тому назад тринадцать, и ты должен быть доволен, потому что я провел их с толком и вышел в орки.
Дедок подлез под самую морду запряженного в тяжелые, покрытые копотью и местами прорубленные толстые латы ворга, чутко вперился Снежку в лицо и проговорил:
– Да и ты, однако, ты и есть! Хотя и миновало тридцать лет, но твоя зеленая лукавая харя все такая же, как была! Ну, скажу тебе со всей прямотою: хоть и вышел ты вроде, как рассказываешь тут, в орки, но с родителем своим ты не моги сметь спорить, и если я говорю, что тридцать, значит, мне они за тридцать показались, и за эти тридцать лет мог бы, бездельник, хоть какую-нибудь весточку послать, этакая ты каналья, погубление всего нашего рода, слазь сюда с твоей лядащей скотины, ведь она, поди, краденая, дай я тебе влуплю за это батогом по хребту! – И он схватил Снежка за сапог, стягивая с ворга.
Неловко падая с ворга, нога Снежка стала натягивать упряж, в которую попали пальцы дряхлого Джессина. Запутавшиеся пальцы его (на концах которых - о горе - ещё оставался таинственный магический боевой порошок) с хрустом сломало, скрючило от муки и связало в чудовищный жест; тоненькая, багряная как благородный рубин кровь заструилась из рваной раны и расплавила порошок. Старик услышал лишь тихий хлопок, свидетельствовавший о заполнении воздухом разреженного вакуума, отпечаток Снежка застыл в пространстве, постепенно темнел и вместе с этим краснел, и становился всё более прозрачным, пока не растворился вовсе.
Я и не знал, что есть на свете такая боль, густая, красная буква "Ё" распласталась у меня в глазах и задрожала. И с тех пор я не приходил в сознание и никогда не приду.
