Древние тайны

Сайминн вытянул руку вперед, чтобы тусклый свет его лампы упал на старую каменную стену, поросшую мхом и паутиной. Вот она, его цель. Если верить Хаггарду, ну, насколько можно верить ворюге из Тайного Круга, именно эта стена - ключ к несметным сокровищам клана Краснобородов. А ведь он уже с неделю пробирался сквозь смрад и тьму забытых штолен и проходов Старого Стальгорна, и все лишь для того, чтобы незаметно подкрасться к клановым чертогам богатейшего из родов Бронзобородых.

Проход казался чертовски узким и тесным даже для дворфа; Сайминн скинул с плеча старенький арбалет, уж очень сильно он мешался. Вор пригнул свою косматую голову, и все-таки сумел добраться до той самой вожделенной каменной кладки. Дрожащими от душевного волнения руками он вытащил из подсумка смятый клочок бумаги. Эту дверь нужно правильно открыть: дворфы знают толк в том, как сохранить свое имущество неприкосновенным. Одно неверное движение, и наполовину темножелезника могло расплющить, смять, раскатать а может даже и утопить. Конечно, такая перспектива его не радовала.

Сайминн поставил лампу на землю и присел на колено, чуть гремя многочисленным снаряжением. Другой рукой он аккуратно прикоснулся к стене.
- Сначала верхний, - сказал он своим сиплым от дрянного курева голосом, дабы случайно не запутаться, - правый, нижний… Правый и снова верхний. – И как только рука авантюриста достигла последнего кирпича, по тоннелю прокатился звук ужасающего скрипа, который заставил дворфа схватиться за уши. Сайминн уже мог бы подумать, что сделал что-то неправильно. Ан-нет, еще через несколько мгновений дверь начала уходить вверх, подымая вокруг столпы пыли, заставляя камни ссыпаться с потолка.

Он тридцать лет готовился к этому ограблению. С тех самых пор, как сбежал от своей старой безумной бабки Сайнис, которой был передан сразу после рождения. Видимо, отец стыдился своего отпрыска-полукровку, и, дабы не бросать тень на весь свой род, избавился от него. Духу прикончить младенца ему не хватило. Старый болван.

Наконец дверь слилась с потолком, и перед взором лихого вора предстал широкий темный коридор. Вообще, гора Кхаз вдоль и поперек изрыта тайными ходами и забытыми коридорами – главное, знать как в проникнуть в ее недра, ибо как выбраться оттуда порой не знают даже те, кто копал эти шахты сотни лет назад. Дворфы многих родов считали своим долгом откопать себе клановый чертог, чтобы схоронить все честно нажитое. Прошло много времени, и десятки подобных залов остались заброшенными и замурованными. Сайминн несколько месяцев по крупицам собирал любые упоминания о ходах, по которым тайно мог бы пробраться к заветной гробнице. И, похоже, ему это удалось: дряхлый исследователь, Дангир Дастар, все-таки обмолвился о том, что всю свою жизнь занимался исследованием старого Стальгорна. Но, как бы то было не прискорбно для будущих поколений, труды его бесследно пропали. И во всем виноват дворф-полукровка Сайминн. А на месте старых свитков Дангира охотники на воров нашли лишь странную записку на забытом руническом языке.

Сайминн поднял свое всегда заряженное оружие. Почему он выбрал именно арбалет? Для него выбор очевиден. Арбалетный болт, в отличие от пули мушкета, не громыхает. А сильные руки позволяли перезарядить арбалет в считанные секунды. А в его деле, бесспорно, это самое важное.

Вековая тьма без труда съедала тусклый свет масляной лампы; видно было лишь под ногами. Гнетущую тишину разрывал звук падающих где-то вдалеке капель. Вообще, за неделю путешествия по «тайному» Стальгорну Сайминн успел привыкнуть к странным непонятным звукам и темноте. Да и темноту он любил, ведь в ней его темная кожа практически полностью сливалась с пустотой. И лишь ярко-оранжевые глаза порой выдавали его присутствие.

С каждым движением его кожаный доспех поскрипывал, а отмычки и прочие хитрые приспособления изредка позвякивали. И вдруг его ухо уловило странный шепот где-то по правую руку. Так точно, свет открыл перед ним еще один проход, уходящий под землю. После послышались и странные шаги. Стало ясно, дело пахнет жареным. Сайминн поставил лампу на пол, а сам потянулся к своему арбалету.

Трогг украдкой выглянул из-за ступеней. Свет лампы привлек его внимание. Уродец обнюхал весь воздух вокруг себя, и, видимо, кроме собственной вони, ничего не почувствовал. Несколько небрежных криков, брошенных за спину, и он двинулся вперед, к лампе. За ним, ничуть не медля, выползли еще двое.

Вся та же всепоглощающая темнота. Все тот же звук падающих капель. И все же трогг не настолько глуп, чтобы не понять – здесь кто-то был. А может, он до сих пор тут? Стоило троггу лишь задуматься об этом, как арбалетный болт вышвырнул содержимое его головы на пол. Оставшиеся в живых дикари переглянулись. Звук натягивающейся струны, и еще одна тварь замертво рухнула на землю. Сайминн кровожадно улыбнулся. Но вот упускать оставшуюся было нельзя: если этот коридор облюбовали трогги, значит, их тут точно немало. Брошенный вслед убегающей тени топорик быстро настиг ее хозяина. Снова в проходе основалась тишина. И лишь несколько крепких словечек, брошенных в адрес подземных захватчиков, заставили ее на время отступить. Сайминн поднял лампу и, сверившись с картой, отправился дальше; где-то за этим поворотом должен быть тайный лаз.

Нельзя сказать, что Сайминн чем-то отличается в стрельбе из арбалета. Вообще, бой – это не его стихия. Не его метод. Сразить противника можно тысячью различных способов, но лучший – это и вовсе избежать схватки. Но трогги, покусившиеся на его драгоценную лампу, были слишком опасны. Без света сгинуть здесь – дело нескольких шагов.

Обойдя еще несколько ловушек, Сайминн очутился в следующем просторном зале. Следующий пункт его плана. Здесь, в самом центре, находилась укутанная в паутину статуя Модимуса Анвилмара, который издревле считался покровителем знатного рода Краснобородов. И это хорошая новость: значит, он уже в клановых чертогах, значит, он уже близок к своей цели. Почему же эти залы оказались покинутыми? Последний отрок-Краснобород сгинул на войне много лет назад. Но по закону горного королевства, все нажитые богатства перешли в казну Великого Тана, посему – все подходы к сокровищнице хорошо охранялись стражей. Они даже специально назначили для этого капитана. Что ж, главное, что они не знали – к сокровищнице можно подобраться и незаметно.

Сайминн запихнул булочку в рот, и потянулся к своему вещмешку. Где-то там лежал небольшой свиток, в котором некий хитрец описал истинное предназначение этой статуи. Неприметная стальная борода Модимуса, на деле – ключ. А вот как отпереть эту дверь – хитрец узнать так и не успел. Помер он, еще где-то на подходах к древним залам.

Сайминн недовольно фыркнул; в который раз он читает эти строки, и в который раз не понимает этой загадки про бороду: «Пусть пеной красится твоя гордость, пусть имя твое остается незыблемым, пусть рука твоя крепчает со временем…». Предварительный осмотр подножия статуи показал, откуда были взяты эти строки. Правда, на листке они уже переведены с древне-дворфийского, что позволило Сайминну сэкономить кучу времени.

От всех этих загадок в горле у Сайминна пересохло, и он достал последнюю флягу с громоварским элем. Но пить его не стал, остановился он на полпути ко рту. Какое-то озарение пришло к нему, и он нетерпеливо бросился к бороде, свисающей на пол. Прямо под бородой его сапог застрял в небольшой трубе; благо, ногу он не повредил, но чертовски грязно выругался. Дворфийский ум подсказывал ему – нужно вылить эль сюда, чтобы открыть тайный ход. Дворфийское нутро твердило ему – негоже добром так разбрасываться. И лишь дворфийская смекалка предложила компромисс…

Стоило Сайминну застегнуть ширинку, как по залу прокатился недобрый грохот. Вновь камни посыпались с потолка. На этот раз Сайминн, вместо того, чтобы сломя голову сбежать, смиренно закурил трубку: грохот и камни встречались на его пути каждый день. Он наблюдал, как рука Тана, держащая булаву, опустилась к самому полу, а рот его раскрылся. «Неужели снова нужно дать ему выпить?» - пронеслось в голове хитроумного вора. Все обошлось для Модимуса. Изо рта его показалось легкое свечение.

Несколько минут потребовалось Сайминну, чтобы забраться на железное изваяние и вытащить изо рта золотой резной ключ. Теперь он близок к цели, как никогда. Душа его трепетала, руки дрожали – настолько велико было его волнение. Настало время идти дальше, в следующий зал.

Несколько хитрых спусков по винтовым лестницам, и, наконец, Сайминн выбрался на свет. Огромная пещера предстала перед его взором; откуда-то сверху огромными потоками лилась лава, которая образовывала огромное озеро. А там, в другом углу, к которому не подобраться, словно дразнилась округлая дверь с заветными тремя замками.

Видимо, какой-то механизм должен был приводить в движение разводной мост. Трожжий труд; за четыре сотни лет мост пришел в негодность, механизм заклинило и, похоже, Сайминн оказался в тупике. Но и на этот случай у него припасен очередной план.
Сайминн старался делать каждый свой шаг с умом. Мудрость Бронзобородов и смекалка Темножелезников не раз спасали жизнь дворфу-авантюристу, когда она висела на волоске от его скверного характера. Нажить врагов для Сайминна – дело пары слов. Выросший в презрении и отторжении окружающих, он привык быть одиноким волком; его надменность заставляла его думать о том, что он именно волк в паршивом стаде. Окружающие не способны ни на что, кроме как «подарить» именно ему какую-нибудь дорогую безделушку. Но жадный и коварный Сайминн дал себе клятву: он гораздо выше любого убийства. Руки в крови – удел слабых. К тому же, убийство могло бы поставить под удар дело всей его жизни, да и с убитого возьмешь даже меньше, чем с живого. Гораздо легче украсть что-то тихо и быстро, нежели также тихо и быстро избавиться от чьего-нибудь разжиревшего тела.
Сайминн достал из подсумка небольшую светящуюся сферу. Заезжий даларанский маг не очень-то приглядывал за своим имуществом, когда пытался окучивать местных человеческих женщин. Бьернбранд не особо жаловал магические прибамбасы, но заклинание левитации, заточенное в фокусирующем кристалле оказалось весьма кстати. Он крепко сжал сферу в руках, от чего та начала испускать тусклый зеленый свет. Дворф закрыл глаза и ступил в пустоту.
Сайминн часто полагался лишь на удачу. И, знаете ли, редко она его подводила. Будто невидимая сила свыше руководила его действиями, заставляя события обернуться в пользу лихого вора. И этот раз не оказался исключением. Вместо того, чтобы провалиться вниз в кипящую лаву, нога вора уперлась в твердь. Сфера вспыхнула, и с каждым новым вздохом свет ее казался все более тусклым. Было ясно – времени терять нельзя. Сайминн быстро перебрался на другую сторону, к большой округлой двери.

В подсумке дворфа таились два ключа. Он даже и не хочет вспоминать, каким образом он их достал. Ему пришлось обшарить покои самого Магелласа и порыться в кармане Сенатора Редстоуна. В прочем, он всегда любил похвастаться. Может, это его и угробит когда-нибудь, да вот только он об этом не особо задумывается. И, непременно, расскажет эту историю тому, кому может доверять. Только вот добиться его доверия очень непросто. Последний, третий ключ ему давече подарил сам Модимус.

Очень скоро оставшиеся оказались в замочной скважине, и круглая расписная дверь отворилась. Словно тень Сайминн скользнул в открывшийся проход. В нос ему ударила нестерпимая вонь. Ему огромной силы стоило сдержать рвотные позывы, а ведь он дворф! Но даже представителя горного народа этот запах, словно удар в челюсть, мог заставить упасть на землю. Но сейчас ему было не до этого. Свет, узкой полоской тянувшийся из двери, уткнулся в плотный комок паутины. «Не к добру это», смекнул Сайминн и зарядил арбалет.

Он уже хотел приложить его к плечу, как вдруг что-то сбило его с ног. Словно липкая веревка, паутина сковала ему ноги. Не было б проблем, если бы она не тащила его в кромешную тьму. Несколькими ловкими движениями Сайминн нащупал в сапоге заветный нож. Он надеялся перерезать проклятую веревку, но вот он снова не успел. Похоже, удача покинула его на этот раз. Перед лицом его, слабо отблескивая на тусклом свету, показались жвала огромного паука. Он до сих пор помнил слова своей бабки: «Пауки сначала стараются парализовать свою жертву, обрекая ее на долгую и мучительную смерть». Она знала это хорошо, поскольку пол своей жизни посвятила сбору алхимических ингредиентов. И жвала паука – очень редкий и ценный компонент. Ему нельзя было позволить коснуться Сайминна своей пастью хоть на мгновение. Острые, как бритва клыки вмиг перерезали бы его броню и плоть. Но вот какая жалость, чуть ли не половина его тела оказалась скована паутиной. И тут он увидел пустые, черные глаза паучихи. Казалось, они несколько мгновений просто смотрели друг на друга. И вот, то мгновение: паучиха разинула свою отвратительную пасть, чтобы вцепиться обреченному полурослику в ноги. Ему что-то нужно было сделать, и первое, что достала его рука – его арбалет. Ему хватило ловкости и сноровки всунуть его в пасть огромной твари. Она бы и оружие перекусила, но дворф спустил курок. Арбалетный болт вонзился в нутро насекомого, и оно на мгновение отскочило от него. Паутина порвалась, и Сайминну хватило времени перед следующим ударом высвободить острым ножом ноги.

Не всякий дворф не испугается идти на огромного паука с одним лишь ножом в руках. Но у Сайминна не было выхода. Следующий удар твари оказался молниеносным: монстр, несмотря на свой размер, очень быстро подскочил к Сайминну, чтобы прикончить вероломного карлика своей лапой. Но и у вора хватило прыти, он проскочил у насекомого под брюхом, попутно нанеся несколько ловких ударов. Паучиха взвыла, насколько это может сделать представитель ее рода, и, похоже, сдалась. Она исчезла в темноте также быстро, как и появилась. И лишь об одном сожалел Сайминн: она сожрала его арбалет.

Наконец, авантюристу удалось выбраться из окутанного паутиной зала, чтобы выйти к той самой последней двери. Ну, если сбитые вместе дубовые доски можно назвать дверью. Даже удивительно, что здесь не оказалось хитрых ловушек и удивительных монстров. Сайминн просто вышиб дверь ногой и оказался на лестнице. Лестнице, ведущей к сокровищнице.

Только дурак повернул бы назад, если бы увидел глухую стену с давно потухшим факелом. Последнее испытание оказалось много проще, чем можно было бы предположить. Сайминн просто одернул факел на себя, и камни раздвинулись. Старый механизм работал исправно. Он оказался в зале, где даже запах говорил о том, какое количество золота тут сокрыто…

Стоило Сайминну зажечь одну лампу, как весь зал озарил мягкий и добрый свет. Древние фрески, гравюры украшали стены. Золотые люстры, словно короны, венчали расписные потолки. А на полу просторного зала, весело и жадно отблескивая, лежали горы золотых монет. Наверное, такое можно представить себе лишь в сказках или легендах о драконах. Здесь было столько золота и золотых изделий, что можно было бы несколько лет содержать целое войско! Или нет, можно было бы построить настоящий замок из целой горы! И ведь еще, черт возьми, останется! Конечно, одному дворфу столько не утащить. И он шел сюда отнюдь не за золотом. Где-то под широкими сводами сокровищницы уже две тысячи лет покоилась одна вещь…

Капюшон Аман'тула. Древний артефакт, издревле принадлежащий роду Бьернбрандов. Роду, выходцем из которого был, пусть и незаконнорожденный Сайминн. Много сотен лет назад Гельгирн Краснобород выкрал эту бесценную вещь из клановых чертогов Бьернбрандов в Лок Модане. Что им двигало тогда, месть ли, корысть ли, уже неважно. Важно, что впервые за столько лет один из Бьернбрандов вновь обретет ее… А вот хорошие руки ли это, или плохие – пускай судьба рассудит.

Даже история не вспомнит, какой силой обладает этот артефакт. Но Сайминн знал, знал, что он – ключ к его благополучию. Он знал, что с помощью него осуществит все свои планы, воплотит в жизнь все свои желания, и наконец, возвысится над другими, как это ему и предначертано.

Добрый час он искал этот неприметный, с виду обыкновенный серый капюшон в просторном каменном зале. Неужели вещь такой силы могла храниться здесь, среди бренного золота? И вот, когда артефакт оказался в руках Сайминна, он позволил себе вздохнуть с облегчением. Он бросил его в подсумок, а сам из кармана достал странного вида зеленый рунический камень. И след его простыл. Он, как сквозняк, проник в эти залы, преодолел столько трудностей и ловушек, и также бесследно исчез. Вот он какой, Сайминн Бьернбранд.