Музыальная тема персонажа
"Коль скоро ты родился в доме воина, то вот твоя судьба: два меча - длинный и короткий - и смерть"
Имя персонажа: Шанияр-Назиф Т'Ар.
Прозвища: Сехмет, Гниль.
Раса: дреней.
Пол: женский.
Возраст: 1500 +
Квента: тырк
Дым табачный, дым ружейный, или дым доброй артподготовки поутру – выбирай любой из извечных спутников Сехмет. Видишь пару внимательных, тусклых, недобрых глаз, которые уже наметили в тебе место для новой задней дырки?
Шутка, не дергайся ты так. Краткая девичья смешинка прогорает в глазах быстрее спичечной головки, и только совсем не девичьи морщинки в уголках глаз живут чуть дольше. И выглядело бы это если не беззлобно, то хотя бы по-человечески, не останься обветрившиеся губы под жесткой носогубной складкой абсолютно неподвижными.
Серьезно, желай она тебе зла, ты бы, скорее всего, увидеть ее не успел, не то что разглядеть. Не веришь? Крупновата, говоришь, красотка даже для своего племени? Бьет дверные косяки рогами, грохочет копытищами – только пыль с потолка сыпется? Карикатурно медлительна, да и тихую, глубокую подхриповатую речь плетет так, словно за каждое слово тебе потом золотой должна будет?
Не обманись, приятель. Когда дерьмо полетит в турбину, ты не захочешь видеть никого, кроме нее, по свою сторону баррикады. Для одного – бизнес, для другого – спорт, гонка наперегонки с пулями и лезвиями давно стала для Сехмет образом жизни. Старые боевые отметины потихоньку блекнут и выцветают, за исключением той, что трещиной рассекает правую роговую пластину, а руки до сих пор все помнят.
Ты наверняка будешь удивлен, когда узнаешь, до чего чутки длинные пальцы, отмеченные сбитыми костяшками и блеклыми символами древнего, недоброго языка, чернилами впившиеся в кожу. Когда-нибудь держал палец на упоре холостого хода спусковой скобы в ледяную нордскольскую стужу? Ласкал грязным ногтем солнечную нить гномьей растяжки, стоя по грудь в вонючей жиже, заживо пожираемый всем москитным племенем? Пережимал рассеченную артерию, путаясь в стропах посреди Степей? То-то же.
Руки-то помнят, ловко орудуя лезвием у колкой шерстки забритого виска. Гнутой иглой выбивая под тугим антрацитом кожи причудливую, непривычно витиеватую для этого создания историю жизни. Прямо поверх крови и грязи. Свободное место меж тугих узлов сухожилий и скальных наростов мышц еще есть – а, значит, быть и крови, и продолжению.
Голос персонажа: Броди Дэйл
… до определенной поры, конечно. Выше головы не прыгнешь. Все ее шрамы – из той поры, когда ненасытность была для нее амбициозностью, а гнев – морковкой на веревочке. И поделом ей, дуре, прямо так сама и скажет.
Тебе не нужна исповедь о старых склоках. О том-де, как тяжко дочке экзарха натягивать тетиву своего первого лука. О небесах цвета сепии, огненным дождем идущих войной на землю. О долгих летах в четырех стенах и шорохе песка по обшивке. Новых мирах, один паскуднее другого. Бесчисленном множестве смертных, до хруста костей втоптанных в землю порой и за что-то меньшее, чем неосторожное слово. Перебивавшем вой пурги реве гирокоптеров, стартующих прямо с палубы «Укротителя Небес». Зеленой смрадной волне, играючи перемешавшем друзей и врагов, причем на долгие годы. Долгих скитаниях по обе стороны Маэльшторма, по полутемным притонам – замаскированным стрельбищам, по снедаемым песком и инцестом запыленным деревушкам, вонючим тропическим выгребным ямам. Зачем? Сехмет не хочет исповедоваться – ей достаточно помнить, по ком на самом деле звонит колокол.
Мы ведь все когда-то были другими, так? Лучше посмотрим в битый осколок зеркала, спасший нашу старую шкуру разок или два, внимательно посмотрим, поборов и призраки презрения, и тщеславия. Если не хочешь о прошлом, то кто же ты сейчас, Сехмет?
Прежде всего – чертовски умелый воин, верность которого стоит немалых денег. С весьма противоречивой репутацией в тех кругах, где за лишний вопрос можно и сталь меж ребер получить. Те, кому ты по четвергам шлешь рубленые уши их недоделанных охотничков за головами, скажут, что тебе нельзя верить, что ты «нестабильна» и вздорна. Обвела бедолаг вокруг пальца и смылась с денежками, оставив после себя дюжину кровавых мешков. Другие, те, что сохраняют подобие человеческого облика, на тебя готовы молиться. Правила игры несложны: никакой грызни с Альянсом, никакой работорговли, никаких шуток про рога. Не то чтобы ты все это где-то записывала, ты просто делаешь то, что считаешь правильным – и порой платишь за это двойную цену. И все же приятно, когда дельце выходит непыльным – один аккуратный выстрел с тысячи ярдов поверх голов телохранителей, работа с караванщиками, натаскивание каких-нибудь задрипанных ополченцев, сходи-посмотри или отпугни каких-нибудь сраных кобольдов.
Потом ты – чуть менее злобное создание, чем показалось при первой встрече несколько лет назад. Ты больше не втаптываешь смертных в брусчатку за один косой взгляд, ты научилась, наконец, ненавидеть пороки, а не их носителей, и даже пару раз пошла в обход вместо того, чтобы смять все на своем пути. Ты не раз выручала людей, зная, что вовек не дождешься «спасибо». Твоя рука держит перо почти так же твердо, как и оружие. Один или два человека даже видели тебя чуткой и ласковой. Хорошо, пускай все это будет неправдой, если хочешь.
Еще ты, та, что не боится слова «эредар», отмечена великой благодатью Света, веришь или нет. Конечно, веришь, веришь до того прочувствованно и глубоко, что явила бы миру самую прекрасную и чистую сторону своего несломленного духа, не оставь ее достоянием свечи и тесной комнатушки, где ты совсем одна. И тех ситуаций, которые кажутся безвыходными ровно до той поры, пока ты не расправляешь свои пламенные крылья. Шутка ли, но тебе хватит пальцев одной руки, той, на которой нет мизинца, чтобы в прорве людей и нелюдей, которых ты повидала на своем веку, насчитать тех, кто знает о том, что Сехмет, та, что жрет за троих и трофеем носит на груди два жестяных полумесяца, снятых с хладного трупа, что та Сехмет – воздаятель.
И, наконец, ты слишком гордая, чтобы не быть одинокой. Скорее всего, одна ты и погибнешь – и что это, если не мужество, когда тебя это не страшит? У тебя нет друзей, даже нет людей, которым ты могла бы доверять. Что это, если не сила, когда ты не даешь этому вогнать тебя в уныние или стать еще одним правилом игры?
Две хороших новости, красотка.
Первая: врагов у тебя – хоть отбавляй, в очередь выстраиваются, со скуки не помрешь. Вторая: для особо холодных и одиноких ночей у тебя все еще есть твой хвост.
Мировоззрение: TN (истинно нейтральный).
А веревочка пока вьётся, и поди найди, как все зачиналось. Изломанной чернильной нитью вокруг хвоста, под затертыми стальными кольцами? Десятком символов запретного языка по сбитым костяшкам? Или там, где из-под литой громады пресса, из самого сужения внизу живота, из-под грубой кожи поясного ремня проглядывает подлинное богохульство – витой символ Святого Света, спасибо, не на заднице выбитый?
Нет, конечно, все началось в далеком пустынном мире, до того, как палуба в первый раз дрогнула под ее копытами. Или после, когда она твердо поняла, что быть ей убийцей.
Не надо только говорить, что эредары не воспитывают убийц – всякая разумная раса воспитывает убийц, если она и вправду достаточно разумна. Разнятся лишь подходы и то, как это называют. Да, пожалуй, там все и началось – одной кривоватой, ломкой печатью чуть ниже затылка. Она так и не смогла найти умельца, который согласился бы выбить _такое_, поэтому сделала все сама. Тогда это почему-то казалось чертовски хорошей идеей.
Затем – несколько крупных сражений в не стоящих и того мирках. Чернила мягко струились вниз, прикрывая первые серьезные отметины. К тому моменту, когда случилась резня у Шаттрата и катастрофа с Крепостью Бурь, у нее уже было достаточно отметин, и тех, и других, чтобы держать слово перед Триумвиратом и самим Пророком. Не то чтобы это слово дорого ценилось, но хотя бы последний относился к нему с определенной чуткостью. Всякому, кто вершит благое и трудное дело, не помешает чуть более скептичный материалист по одну сторону баррикады.
И затем, вдруг – молнией росчерк от лопаток к пояснице – разлад, нежданно-негаданно. Или чья-то хитроумная игра – никогда не помешает иметь своего человека поближе к новым союзникам. Так или иначе, ничего хорошего из этого не вышло.
«Всегда верен» Седьмого Легиона мягко вплетается в ветвистый поток у спины, там, где воет чернильная вьюга, воссозданная с дотошностью, по памяти, на ощупь. А после – сборной солянкой из человечьих, гоблинских, и воистину изменнических – орочьих мотивов, теснящих подвижный узор дальше, к широким плечам, бицепсам, предплечьям. Уж сколько здесь наемничьих банд и каперских судов! «Алийский крест» черноводников когда-то били те, кто пережили свой первый абордаж. Сегодня цена ему – медяк в любой рыгаловке Бухты. «Мертвая голова» охотников за зандаларскими скальпами заходится отчаянным криком, пронзенная ветвями молнии. Легко на фоне всего буйства не приметить маленькой пиковой печатки пустынных гонцов, «Рейдеров Чарли» на внутренней стороне запястья, тут же – номер. Чего не скажешь о «Солнцем Ведомом» - широком крыле пустынного хищника, вздымающемся к самой шее воительницы. Да, некоторые перья при хорошем освещении и вправду отливают золотым и чуть теплее на ощупь. Да, эту штуку точно не подделать – пустынники бьют оберег только тем, кто на самом деле отмечен благостью Света.
А оно все вьется и вьется по коже, свежими следами сходясь у живота – линии, прежде изломанные, необузданные, будто бы крепчают, успокаиваются, выпрямляются. Картина далека от завершения, но что там будет?
Одно можно сказать наверняка. Никаких единорогов.
Отыгрываемый класс: Paladin/Gunman.
И...
- Автор не играет ни в механ, ни в текстовку.
- Возможен отыгрыш сексуальных девиаций с этим персонажем.
- ... но вы этого не хотите, так как мсье знает толк в извращениях.
- Отыгрыш с автором сам по себе есть чистый мазохизм. Очень долго пишу очень большие посты. Лечиться бросил - ничего не помогает.
[свернуть]
Ответить с цитированием