Души Потемки

[Оборай]

Вступление.

Это больше не Игра.

Не будь дураком! Будь тем, чем другие не были.
Не выходи из комнаты! То есть дай волю мебели,
слейся лицом с обоями. Запрись и забаррикадируйся
шкафом от хроноса, космоса, эроса, расы, вируса.¹

Скрытый текст

Музыка.

Я сидел в комнате и смиренно наблюдал за хилым дождем за окном. Я смотрел на дождь, а может на улицу? А может на дом, что стоял напротив, и в окне которого переодевалась Лизель? Моя милая соседка. Я не хотел выходить из комнаты, даже чтобы взять эту спелую красавицу шестнадцати лет. Нет, она не нужна мне.
Взгляд пал на часы. Три часа дня. Проснулся я час назад, я все еще в кальсонах, даже не стремился привести себя в порядок. Я сижу и пью виски, старый запас, что привез мой отец. Я наслаждаюсь своим одиночеством и меланхолией. Я не хочу выходить из комнаты. Полно, хватит уже стирать стопы о подошвы сапог, а каблук сапог о жесткие мостовые. Нет там ничего интересного. И никогда не будет. Не будет больше новых книг, не будет хитрых рож этих самодовольных докеров и моряков. Нет ничего, что могло бы меня удивить. Кто в этом виноват? В общем-то никто, кроме меня самого. Люди сами виноваты в своих грехах, своих думах и проблемах. Я слишком много думаю, даже по меркам Гилнеаса.
Почему я такой апатичный, спросите вы? Сегодня мне исполняется тридцать лет. И вот, я сижу в пыльной квартире на пятом этаже и смотрю в окно, смотрю на дождь, и чуть прищурившись, через него, вижу ореол алых сосков милой Лизель. Нет, я не мечтаю о ней, что вы. К чему она мне? Через пять кварталов от моего дома - бордель, вот там мои жрицы увлекательной магии. Магии любви, страсти и похоти. То, что мне нужно. Но я не выйду из комнаты. Моя комната...
Старые диван, что отец привез из Альтерака, еще до закрытия Стены. Пару кресел, той же работы. Секретер, буфет, моя огромная постель и любимое кресло отца, в котором я сейчас расположился. Кожа красного цвета, мягкое сиденье и подлокотники, стилизованные под лапы ворона. Наверху, на спинке, видится гордый профиль той же черной птицы. Герб Альтерака. Мои тонкие пальцы проходят по прохладным подлокотникам. Стакан наполовину пуст, или наполовину полон? Лед слегка потрескивает под напором янтарной жидкости. Виски лучшей пробы. Манна небесная, вот что это за жидкость.
Я закрываю глаза и вспоминаю, что же заставило меня перестать выходить из комнаты? Что заставило меня больше не ходить на шабаш, не шутить, не улыбаться, и не гонятся за спелыми красавицами вроде Лизель... Что же случилось?

Это случилось за пару месяцев до моего тридцатилетия. В Гилнеасе стояла лютая зима, я давно уже не видел таких зим. Снег был везде. Дворники не справлялись, так что, приходилось искать пути обхода. Я встал в хорошем настроении духа. Думал, что в тот день сходу в кофейню, выпью немного кофе, почитаю газету, затем перекуплю парочку запрещенных книг у наших моряков, ну а к ночи отправлюсь на шабаш. Тогда он должен был состоятся, не смотря на скверную погоду.
Я умылся, привел себя в порядок. Надел свой лучший костюм, свою белейшую рубашку, взял любимую трость с профилем демоницы и надел котелок. Выйдя из дома, неспешно направился в дальнюю кофейню.
- Ох, сударь де'Паре! Доброго утра!
- Сударь Паре! Приятно вас видеть, не зайдете ли сегодня в читательский клуб? Нам всем очень интересны ваши новинки...
- Сударь Па...
Десятки голосов и приветствий. За это я и не любил свой квартал. Слишком уж много людей знали меня, знали о моих интересах, увлечениях... Как бы мной тайная полиция его святейшества Седогрива не заинтересовалась, думал я тогда. Впрочем, все это не могло омрачить моего настроя на тот день. Я повилял по кварталам и наконец, нашел ту кофейню, которую искал. "Восточный базар", так она называлась. Тут подавали кофе и сладости, привезенные нашими моряками с неизведанных земель. Многие говорили об острове, где проживают гоблины, и вот у них-то, можно купить все, что угодно.
- Добрый день, Муфа, мне все тоже самое, только без сладкого. Я совсем перестал следить за собой, - я солгал. На самом деле я довольно-таки худой. Даже очень худой для своего возраста. Муфа знал, что это моя фраза для связного, поэтому лишь улыбнулся и начал готовить мой любимый черный кофе, без сливок, молока и сахара, конечно же.
Развернув газету я стал впитывать в себя информацию, попивать кофе и поглядывать на валивших посетителей. Все они были типами мрачными, как и я. Все они хотели убежать от знакомых людей, поэтому и не заводили знакомств тут. Даже если не хватало места, и кто-то подсаживался к другому завсегдатаю, обычно беседы не складывалось. Люди просто наслаждались тишиной, книгой или газетой, а также чашечкой кофе.
Через несколько часов я уже был на улице. Я медленно шел к порту, осматривая зимний, тихий город. Я думал о жизни и себе, размышлял о сегодняшнем шабаше, о милых девушках, которые там будут... Словом, обо всем, что могло придти в голову молодому аристократу. Когда моя папироса стлела, я обнаружил себя у складов в порту. Докеры нехорошо косились на меня, но не подходили, ибо знали кто я такой. Для пущей уверенности я положил руку на мушкет, дабы все лишние вопросы отпали. Меня пропустили. Обойдя товар, который, по мнению докеров, мог бы меня заинтересовать, я остановился у странной черной книги.
-Что это? - спросил я, изучая причудливую обложку, - откуда она у вас?
- Ох, Гримми. Лучше не спрашивай. Кто-то говорит, что это написали орки, а кто-то мне втирает про троллей... Сам я не знаток, но если ты хочешь, можешь приобрести. Ты только смотри город не сожги.
Я ухмыльнулся. Тогда я не знал, что за книгу покупаю. Отсчитав десяток золотых монет с чеканкой Гилнеаса, я забрал книгу и сунул её под фрак, салютовал цилиндром моему продавцу и был таков.
К Мани я пришел под вечер. Много гулял, много думал. Честно говоря, я уж и не помню, что делал в тот день. Мани - это наша главная ведьма. Женщина сорока лет, но выглядит чертовски привлекательно. Ожидая наших подруг, мы провели пару прекрасных часов, изучая анатомию друг друга. Надо сказать, что толк в анатомии милая Мани знает. Позже, уже одевшись, я наслаждался её игрой на фортепьяно, а сам неспешно листал новоприобретенную книжку. Надо сказать, что пальцы Мани... Ах, опять эти мысли. Я пытаюсь вам рассказать не о своих любовных похождениях, простите. Так вот. Еще некоторое время мое ухо наслаждалось игрой этой чудной женщины, но вот - стук в дверь. Пришли наши девушки. Их всего было шесть. Имен я не помню, так как каждый шабаш лица менялись, как, впрочем, и тела. Уничтожив пару минут праздной беседой, мы, наконец, вышли во двор и свистнули экипаж. Две кареты двинулись прочь из города. Сонным и не внимательным взглядом я следил за падающим снегом и не думал выбирать место шабаша... У меня тогда было странное настроение, и я возложил это ответственное занятие на Мани.
- Просыпайся, Гриммвальд, - о, этот чарующий голос вырвал меня из блаженной неги дорожного сна. Я снял котелок и выбрался из кареты. Мани оправила свой наряд и указала на маленький домик. Я знал о таких домиках достаточно, чтобы не соваться туда. Обычно в них живут одинокие охотники. Достаточно гостеприимны, чтобы принять заплутавшего путника, но и достаточно скромные, чтобы отстреливать таких извращенцев, как мы. Мани настояла на том, чтобы мы пошли. Но я и не был против этого домика, страхи подавил и решил не внимать им. Через полчаса мы уже были в тепле. Девушки разжигали камин, а я таскал мебель, освобождая место для плясок и танцев, оргий и поливания вином. Шабаш, одним словом.

Я стоял у окна и наблюдал за листвой, что гнал ветер по белоснежным просторам. Это моя родина, мой Гилнеас. Даже со своим мировоззрением, я тогда был готов отдаться на растерзание врагам, пожертвовать собой ради спасения этого чудного края... Странные это были мысли. Мысли, которые никогда прежде не посещали мою голову. Может, именно они и спасли меня от того, что случилось далее.
Мы начали ритуал. Нагие, красивые и молодые. Мы ходили кругом, целовались, ласкали друг друга и трогали там, где трогать до свадьбы не положено. Наши тела горели, груди вздымались, а губы краснели от частых поцелуев. Моя спина была исцарапана, женщины стонали подо мной, но сил у меня не убавлялась. Краем глаза я заметил, что Мани о чем-то говорит с новоприбывшей. Жаль, что я не акцентировал внимания на её руках. В них был нож, я точно помню. И не просто нож, это был ритуальный кинжал из обсидиана. Редкая работа, которую Мани купила у тех же докеров, у которых я покупал книги. Меня тогда заботили женщины. Пять женщин были рядом со мной, в ритуальном круге я покорял из сердца и лобызал их груди, мой язык блуждал по их телам, вырисовывая причудливые узоры. Мои глаза были полуприкрыты, и я тихо, но часто дышал, чувствуя их внутреннее тепло, как в прямом, так и в переносном смыслах.
Когда мои зубы, словно кастаньеты, щелкали у их нежного уха, я слышал скрипку. Я слышал вальс. Я хотел плясать, но больше хотел их. Эти спелые плоды природы. Их наливные губы, их упругие бедра, их плоские животы, их прекрасные ноги и аккуратные стопы, их пухлые налитые соком любви и жизни губы... Сколь много было романтизма и похоти в моих мыслях, сколь много я тогда им сказал. Я был их любовником, их мужем, их страстью. Я говорил с ними о самых заветных вещах. И мы забылись, забылись настолько, что не услышали, как игра скрипки стала жестче и тяжелее, как случилось что-то страшное... Мы не услышали, как кинжал пронзил сердце, мы не услышали женский стон, мы не услышали, как Мани встала над нами и начала ласкать себя, призывая демонов. Мы не услышали её роковые слова на эредуне.
Я не мог открыть глаза. Было слишком жарко. Под собой я больше не ощущал горячих тел, напротив, я явственно чувствовал трупный холодок. Через некоторое время мне осточертело так вот лежать, и глаза я открыл. Лучше бы я этого не делал. Со всей моей хладнокровностью, сердце у меня ушло в пятки, а по спине пробежался огромный паук, оставляя за собой след из бесконечного числа мурашек. Передо мной стояла одновременно прекрасная и ужасная женщина. У неё на спине красовались крылья как у нетопыря, только раз в пять больше, а челюсть была вертикально открыта. Многочисленные кривые зубы были окрашены в красный цвет, с них капали тугие грозди слюны. Она что-то шептала и ласково терла один из своих рогов. Хвостом она выщелкивала странный и неприятный слуху мотичвичик. В руках её было тело. Тело Мани... И судя по ранам моей старой знакомой, демоница выжрала у неё сердце.
- Ох, а вот и мой десерт проснулся... Ну что же ты так испугался? Ты, вероятно, хочешь меня, Гриммвальд младший? Хочешь взять мое тело... Ты дашь мне то, чего я от тебя так страстно хочу, а я подарю тебе власть, богатство, славу... Может, даже трон твоего любимого Гилнеаса. Просто перестань думать, черт возьми... И открой свой разум мне.
Слишком уж сладкими были эти песни. Слишком. Я достаточно читал, чтобы знать, что ни к чему хорошему такие просьбы и обещания привести не могут. Тогда я и не осознавал, с кем буду бороться... какими методами я буду это делать. Тогда все это для меня было продолжением той незатейливой игры, где демоны и ритуалы были лишь декорацией, но не правдой, не целью... не смыслом.
Без особого желания я отвел глаза от отвратительной искусительницы и понял, что дом горит. Но все еще стоит и не обрушился на наши головы. Это она, все она... Она ожидала моего решения. Я понимал, что либо она добьется своего, либо убьет меня. В этот момент, перед моими глазами пронеслась вся моя ничтожная жизнь. Все это было настолько низко, настолько не правдиво, что мне аж стало стыдно. Мне и стыдно. Что за нонсенс! Я приподнялся на локтях, схватил первый попавший под руку лоскут одежды и повязал его как набедренную повязку, словно какой-то дикарь.
-Оу, зачем ты скрыл себя... Как жаль.
Я не слушал её. Старался не впускать её хриплый голосок в свою голову. Прищурившись, я внимательно осмотрел её тело и понял... мне не нравится. Она не смогла обольстить меня, хоть и предполагала, что я в её власти. Теперь, я стоял перед выбором. Я думал, что же мне делать, как быть и главное - как выжить? Я не был силен, да и сейчас не особо, в боевой магии. Все, что мне удавалось, с моей-то ленью и нежеланием изучать то, что мне не нравится, это воспроизвести на свет огонек, чуть больше огонька в масляной лампе. И я не думал, что это убьет столь сильного демона.
- Ну что, дорогой, ты хочешь, чтобы я лишила тебя... девственности? Чтобы ты был запятнан соками любви? Чтобы ты молил меня о прикосновениях, которые тебе не подарит ни одна их шлюшек...
-Заткнись. Это... это не может быть правдой, - секундная уверенность растворилась под чутким и насмешливым взглядом отвратительного лица. Челюсти её были закрыты, и теперь губы тянули меня к себе. Она была чертовски привлекательна или она хотела чтобы я так думал? - Я... это все игра, я не хочу быть... я не хочу делать этого. Я хочу домой. Я хочу забыться.
- У тебя нет выбора, Гриммвальд. Этот гриммуар, который ты принес... В нем очень много ценного, с помощью него ты станешь полноценным колдуном. А в тебе есть потенциал... Огромный потенциал, - эти слова из её уст прозвучали слишком уж двусмысленно. Я бы даже улыбнулся, если бы не понимал, в сколь серьезной и щекотливой ситуации нахожусь. - Ну что, ты согласен?
Уверенность вновь вернулась ко мне:
-Нет! Я... я не буду этого делать. Я не позволю тебе сожрать мое сердце, как ты сожрала сердце Мани, я не позволю тебе делать со мной все те вещи, о которых ты думаешь... Я этого хочу, но мои желания не властны надо мной, а ты... ты отправляйся обратно в Пустоту, сука!
Собравшись с мыслями, приободрившись от собственных слов, я прошептал заклинание. Нестабильный огненный комок, размером с дом, полетел в сторону демоницы... И, когда это случилось, я почему-то сказал одно-единственное, но решающее слово. Почему я сказал его? Может потому что такая у меня натура, таков мой характер? Такой я на самом деле? Алчный, похотливый и жадный до власти? Чего же я хочу... Тогда я хотел только одного.
- Да, - сказал я, когда с моих трясущихся пальцев, обугленных от заклинания, оторвался нестабильный огненный шар. Я видел, как её лицо, разгневанное и отвратительное разгладилось. Её пухлые губы улыбнулись мне, а взгляд стал слишком уж хитрым.

Я не помню, как очутился у себя дома. Я был одет в ту же одежду, в которой покинул свои покои. На столе лежал купленный гриммуар, а рядом с ним ритуальный кинжал. Я сидел в этом самом кресле, в котором сижу уже год спустя. Я уже год не выходил из квартиры... Уже целый год.
Я, наконец, встал из кресла и стянул с себя вонючий и засаленный фрак. Одним глотком уничтожил последний стакан виски и уставился на Лизель за окном. В моих глазах полыхнул нехороший огонек. Засмеявшись, как обычно смеются полоумные, я схватил стул и швырнул его в зеркало. Я все смеялся и смеялся, смотря на Лизель и разрезая кожу на своих руках осколками зеркала... Пока я не услышал тихий стук копыт. Я обернулся. Улыбнулся и принял фиолетовую руку, чтобы была подана мне с великим почтением.
-Ванесса, - еле слышно пролепетал я.
- Хозяин, - ответила она на эредуне.
Она была прекрасней Лизель. Она была прекрасней любой шлюхи. Она была лучшей. Она была моей Богиней, она была моей музой, она была для меня всем. И вновь фанфары! И вновь безумная игра скрипки и фортепьяно. И вновь пробуждается во мне желание. Весь этот год я ненавидел себя за то, что подписал договор с погибшей демонессой... Весь этот год, я ненавидел суккубу, которую я призвал... А теперь, теперь мне надоело сидеть в комнате. Я хотел крови, я хотел убивать, я хотел Ванессу. И я взял её тут же, на осколках зеркала, как на осколках своей жизни, я взял огромный грех на свою черную душу...
-Это больше не Игра, - тихо-тихо прошипела мне на ухо Ванесса, а я не обратил внимания, так как уже был в ней. Вся моя душа, была в ней. А потом... темнота.

Вспоминая это сейчас, я думаю о том, когда же на самом деле в моей душе поселился Зверь? Тогда, когда я отдался мраку своих самых потаенных и темных желаний, или тогда, когда меня укусил дикий ворген?

[свернуть]

[Оборай]

Культ. Ритуал Первый.

Око Пустоты.
Черные города,
воображенья грязь.
Сдавленное "когда",
выплюнутое "вчерась",
карканье воронка,
камерный айболит,
вдавливанье позвонка
в стираный неолит.²

Часть Первая.

Скрытый текст

Мягкие подушки, лежащие неровным кругом вокруг маленького пятачка из красивой плитки. На плитке мелькают босые смуглые стопы, на лодыжках браслеты из чистого золота, на пальцах причудливые кольца в виде змей и драконов. Что же это такое? Это танец. Где-то там, где-то вдалеке весело играют на барабанах гости с востока. В атмосфере: праздник, радость и... опиум. Белый, еле уловимый дым, пеленой падает на мужчин, лежащих на подушках. Их глаза закатились, а губы сухи. Они получают удовольствие от музыки, от бликов прекрасных женских тел, от дыма, что они вдохнули в себя. Все это очень странно. Сложно описать наркотическое опьянение, если ты никогда не бывал под ним. Но я бывал. Впрочем, сейчас в этой курильне я по делу, хоть уже и изрядно вспотел, расстегнув пару пуговиц на жакете. Я в очередной раз стираю холодные капли влаги со лба и трясу платком, призывая слугу. Это был мужчина с причудливыми длинными и тонкими черными усами, узкими глазами и заплетенными в косу волосами. Он поднес стакан с ложкой-ситом и поставил его на мой столик. Рядом, в салфетке, лежал кусочек сахара. Я пил абсент. Хотел быть вместе с этими удачливыми джентльменами, но не так глубоко в их дивном и сумасшедшем мире. У меня же тут дело, да, лучше об этом не забывать.
Наконец в курильню зашел высокий человек. У него были молочно-белые волосы, заплетенные в неаккуратную косичку, тонкие черты лица, голубые глаза и орлиный профиль. Одет он был тоже в белое, но с примесью красного и коричневого. За спиной покачивался бастард, а на поясе висело два новеньких шестизарядных револьвера. О таких я и мечтать не мог, слишком уж много они стоили денег, и слишком уж сложно их было достать. Уверенной походкой, постукивая каблуками, он подошел к моему столику и взглянул на место рядом со мной. Я кивнул, позволяя ему сесть. Будто бы он и без моего разрешения не сел.
- Де'Паре, добрый день. Не слишком ли рано для абсента?
- Напиваться никогда не рано, друг мой. Вдруг ко мне придет зеленая фея, - я салютовал ему стаканом и опорожнил прожженный через сахар абсент. И не поморщился, - Логан Тимал Грэйм, рад встрече.
Блондин лишь фыркнул, скривив тонкие губы. Он сидел, чуть согнувшись, видимо ножны мешали. Да еще и постукивал каблуком. Он хотел уйти. Не привык к таким злачным местам, как эта курильня. Дело в том, что Логан был из Тайной Полиции Его Величества Короля Генна Седогрива. Не знаю, какое у него там было звание, но не самое низкое. Он выглядел как прожженный шпик, если не сказать больше - он был рожден законником. Так что подобные подпольные заведения вызывали у него рвотные позывы, но ничего сделать он не мог, ведь именно они составляли львиную долю казны Гилнеаса. Чего только в таких курильнях не происходило. И торговля живым товаром, и запрещенными артефактами, и товарами из Лордерона и Штормвинда... Много чего, чего шпик явно не одобрил бы:
- Ты закончил? - голос его подрагивал от накатывающего, словно лавина, гнева, - нам пора.
- О, безусловно, - я оставил золотые рядом со стаканом, небрежно надел котелок и схватил трость и, пошатываясь, побрел к выходу.
На самом деле, Логан был моим старейшим другом. Он знал обо всем. Он даже знал о моем невольном "контракте" с Повелительницей Боли и её младшей сестрой - Ванессой. И естественно, он не одобрял моего образа жизни. Но я ему был нужен. Слишком уж хорошо я разбирался во всех этих колдовских тонкостях. Миновал еще один год после того как я вышел из комнаты. Я начал новую жизнь, мрачную, злобную и непривлекательную. Резкие перемены в характере удручали Логана, но он был моим другом и... терпел. Он много чего терпел в своей жизни, теперь к этому длинному списку прибавилась еще и моя наглая и эгоистичная личность.
Через полчаса молчаливой ходьбы, мы, наконец, нашли тихий чайный домик и зашли внутрь. Уселись за самый дальний столик и оба заказали крепкого чаю без сахара. Мне нужно было протрезветь, да и опиумный дым не слишком хорошо повлиял на представителя тайной полиции.
- Кхм, - откашлялся Логан и вытянул из мягкой пачки сигариллу. Прикурив от спички, он поднял на меня свои голубые глаза, - ты ознакомился с делом, что я послал тебе?
Я уселся поудобнее и тяжело вздохнул. Сразу он к делу? Вот почему всегда так?
- Конечно, а как иначе? У вас завелся культ, который убивает молодых девушек, а детей заставляет смотреть на это, после чего вырезает им на спине странные символы. Дети не живут больше пяти дней и умирают... И причина этой смерти - удушье или разрыв сердца? Очень интересно. Ты думаешь, что это проклятье, а не шок? Знаешь, я не особый любитель детей. По мне так, они бесполезные куски мяса, которых надо...
- Замолчи. Ты и твои логические выводы не интересуют меня. Мне нужно твое знание по поводу этого дела. Можешь ли ты что-либо сказать мне? Существенное.
Я ухмыльнулся и откинулся на стуле. В зубах появилась гоблинская папироска. Я закурил и задумчиво уставился на Логана. Слишком уж он честолюбив, слишком добр... С такими принципами служить агентом Тайной Полиции ему осталось не долго. Хотя что я мог знать. Ведь это именно он вытаскивал меня из разнообразных бед и злоключений, связанных с законом.
- Что ты хочешь услышать конкретно.
- Колдовство ли это? Может быть, ритуал?
- Это определенно подготовка к ритуалу, но я не могу сказать точно, не видя спин этих бедненьких детишек, - я скривил лицо и паскудно ухмыльнулся, - покажешь мне трупы?
Логан выпустил густой дым мне в лицо и фыркнул. Я закашлялся и поводил рукой перед лицом. Особого негодования по поводу дыма я не испытывал, но продолжал играть свою роль.
- Покажу, с огромным удовольствием. Двенадцать мертвых, и один при смерти. Он с родственницей, но в том же месте, что и остальные. Пойдем?
- Куда спешить, мой милый друг. Или тебе зарплату урежут, если умрет еще пара десятков детей? Допьем чай и двинемся смотреть на этих твоих чад.
Логан презрительно скривился и уткнулся в чашку чая. Я последовал его примеру. Чай мы допивали в гробовой тишине, которую нарушал легкий шелест тлеющих папиросы и сигариллы.

Парень бежал сквозь темные переулки огромного, пыхтящего занятостью и чванливостью города. Он свернул налево, потом перепрыгнул через гниющие коробки, свернул направо и замер. Мимо него прошли два джентльмена. Один мужчина был одет полностью в черное, а другой в белое. Оба они отличались высоким ростом и привлекательной внешностью. Кажется, они о чем-то спорили. Парень сглотнул, опасливо поглядев на револьверы, висевшие на поясе светловолосого мужчины, и двинулся дальше. Парочка аристократов даже не заметила его, продолжая горячий диспут.
Парня звали Реми Лепен. Сам же он представлялся "Скорым Ударом" или просто "Ударом". Прозвища - обычное дело в канализациях Гилнеаса, а также в его бедной части. Обычно их давали за таланты, коих было немного у жителей этих мест. Удар был во всех отношениях быстрым парнем. Он быстро бегал, быстро карабкался по стенам, быстро воровал, а с недавних пор - еще и быстро убивал.
Скорый Удар был высоким и тощим семнадцатилетним бедняком. С красными, от обостренного конъюнктивита, глазами, губами, что были покрыты герпесом, черными гниющими точками на руках и ожогом-татуировкой на плече. Также, в арсенал его уродств входил целый букет венерических заболеваний, коими его наградили дешевые шлюхи. Он часто болел, уже начинал кашлять кровью. Лицо у него было неприятное, какое-то... кривое. Глаза холодные и злые. Обычная внешность для жителя канализации. Его никто и никогда не замечал, он никому и никогда не был нужен. Он - пустое место, ничтожество, которому было суждено родиться таким. Но, в один прекрасный день все изменилось. Удар посетил мир, отличающийся от его собственного. Мир, в котором он был красавцем атлетичного телосложения: здоровым мужчиной, который покорял девушек одним взглядом, и даже деньги ему были не нужны, ибо он был богом. Он мог отрастить себе крылья в любой момент и воспарить со своей любовницей к небесам, не прекращая полового акта. Его все слушались, все старались угодить ему. Рядом блуждали опасные, уродливые и страшные тени, но он не обращал на них внимания. Думал, что это все неправда, что это стражи, которые не пустят злодея в Его мир.
Он ошибался. В один день, началась вторжение. Его мир начал рассыпаться на глазах. Он вновь стал болеть, вновь у него стали дрожать руки, и вновь на лице выступили волдыри, вновь и вновь его постигала одна неудача, за другой. И тогда ему предложили работу. Он будет делать самую грязную работу: воровать детей и убивать женщин, по повелению какого-то жирного богача. Он согласился. Как же не согласится, когда сделку тебе предлагает огромный рогатый монстр с крыльями нетопыря и копытами быка.
Так Удар стал поставщиком жертв. Он таскал детей из приютов, украл собственную младшую сестру. Потом наступила очередь его брата, но он был слишком толстым, поэтому мальчика пришлось утопить в сточных водах, словно ненужного котенка. Лишний рот, зачем он нужен? Деньги не пахнут, - говорили в бедных районах Гилнеаса. Удар лишь улыбался этим словам. Он-то знал, что деньги пахнут гниением, выделениями и кровью.
Сейчас, после встречи с двумя аристократами, он решил перевести дух в одной грязной пивной, для людей его достатка. Неспешно войдя в неё, он сел за самый дальний столик и только теперь расслабился. Руки его дрожали, глаза слезились и гноились. Он очень сильно боялся, но никак не мог понять, чего же он так боится. На него смотрели красные светящиеся глаза, люди, чьи лица были скрыты тенью, скалились ему острыми как бритвы зубами. Это было ужасно и отвратительно. Гротескный мир наседал на него и давил на мозг. Он обнял себя руками и уткнулся лбом в грязный столик. Ему надо было расслабится.
- Удар, - послышался хриплый женский голос. Очень тихий и приятный голос. Обычно, таким голосом говорят терпеливые и красивые любовницы.
Мальчик поднял лицо и увидел темнокожую девушку одетую слишком уж фривольно. Вероятно, она тут проездом. Морятская шлюха, - подумал тогда парень. Как жаль, что это были последние его самостоятельные мысли.
Никто не знает, куда пропал Скорый Удар, после того, как вышел из дешевой пивной с темнокожей женщиной, чье лицо было скрыто белым капюшоном. Да всем было плевать. Еще один дармоед из канализаций ушел, не сделав для города и своей собственной жизни ничего хорошего.

Логан шел слишком быстро. Может это из-за того, что он действительно торопился? Или ему надоело мое нытье по поводу того, что мы идем быстро, так он решил припустить, чтобы не слушать меня? Стервец. Мы миновали парочку борделей, несколько курительных притонов, мясницкие лавки, общинные дома для бездомных, дешевые пивные... Краем глаза я заметил темнокожую женщину, выводящую странного парня со стеклянными глазами из одной пивнушки. Увидев, что у него на руки черные гниющие точки, я сразу понял, в чем дело. Пожав плечами, я повернулся обратно к Логану и... Он пропал?
Я увидел руку в белой перчатке и понял, что он завет меня. Куда он меня вел, черт подери? Темный и грязный переулок, кругом экскременты и не только животных, но и людей. Воняет жутко. Запах гнили ударил в нос и глаза заслезились, я прикрыл лицо платком, и бурча что-то про сложившуюся ситуацию, быстрым шагом направился к агенту, с огромным желанием вломить ему. Он указал на дверь и сделал насмешливый жест, просящий войти меня первым. Я толкнул дверь тростью и медленно ступил в помещение. Тут пахло лечебными зельями и антисептическими микстурами. Кругом сновали шпики, патологоанатомы, доктора и даже пара жрецов из Собора Света.
-Ваш тайный клуб труполюбов?
- Оставь свои шутки, Гримм. А не то, я сдам тебя вон тем служителям Света, пусть почитают тебе нотации, ты же этого так не любишь, - ухмыльнулся Логан и снял с себя ножны, вместе с бело-коричневым плащом. Я последовал его примеру и разделся до рубахи. Рукава подвернул, а на нос водрузил очки с линзами в виде полумесяцев. Я был готов приступить к работе.
- Ну-с, где наши дети?
- Если у тебя были дети, я бы посоветовал им перелезть через Стену Седогрива, подальше от такого отца.
Я покачал головой и никак не отреагировал на шутку. Слишком уж была она не смешной. Да, Логан считал меня черствым, эгоистичным и мерзким ублюдком. Но чего было сорить шуточками про это на каждом шагу? Он брал пример с меня и с моих шуточек о его святости. Это было даже забавно.
Широким жестом он пригласил меня за дырявую бледно-синюю ширму, где и лежали мертвые дети. Они были аккуратно завернуты в саван и разложены полукругом.
-Думаешь, я вижу через ткань? - ехидно осведомился я, поправляя очки.
- Нет, но ты волен делать с ними все, что... Все, что необходимо для выяснения личности убийцы или причастности этих убийств к культу.
- Ох, я уже было подумал, что ты позволишь мне надругаться над бедными детишками, - фыркнул я и подошел ближе к телам. Отвернув кусок савана тростью, я нахмурил брови. Даже без подробного изучения, знак мне был сильно знаком. Я никак не мог вспомнить, откуда он поселился в моей памяти... Этим надо было заняться подробнее. Я взгляну в маленькое окошко, затем сверился с карманными часами. Половина первого дня. У меня еще достаточно времени до пятичасового перерыва на чай: - Принеси мне скальпель, Логан.

Скальпель ничего не боялся. Холодная, закаленная сталь. Её освятили жрецы, её ополоснули в микстурах. Это был инструмент богов. Эта была рука высшего существа. Она зашла под кожу, и её не смущал запах разложения или потекшая, багровая жидкость. Её не смущала кровь. Не смущали её и обнаженные мышцы, куски мяса гниющего мяса. Сталь срезала кожу медленно, будто хозяин растягивал удовольствие. А рука не тряслась, она знала свое дело. Она тоже не боялась. Тело за телом, хозяин руки срезал кожу. Он весь измазался кровью. Неуверенно утерев лицо от пота, он оставил две алых полоски. И лишь фыркнув от возмущения, продолжил. Ему было плевать, что он режет. С таким же хладнокровием нормальные люди режут мясо, а, может быть, хлеб. Окружившие человека агенты и доктора смотрели на все это глазами-блюдцами. Кого-то вырвало, кто-то упал в бессознательном состоянии. Жрецы порывались остановить хладнокровного мясника, но остановили их. Человек в белом смотрел за "операцией" с тем же холодом, с которым мясник проводил её. Колдуну не были знакомы человеческие чувства. Он изгнал их из себя и запрятал под черной пеленой собственной души. Возможно, он осознавал это а, может быть, и нет. Вот он задел какую-то артерию и кровь струей брызнула ему на лицо. Тело маленькой девочки даже дернулось и это напугало столпившихся вокруг людей, но не мясника. Он с каким-то странным азартом в глазах все резал и резал, пытаясь добиться лучшего результата. Ему хотелось докопаться до истины, и ему было плевать на применяемые методы. Ведь если бы у него была одна пуля, он бы застрелился, но тайну раскрыл. А теперь, у него было двенадцать тел. Тринадцатое умирало за ширмой напротив. Мясник облизал губы, пробуя на вкус кровь, и ухмыльнулся. От этой ухмылки, даже у хладнокровного мужчины по спине забегали мурашки, словно стая отвратительных металлических жуков пробежалась. Не осталось никаких сомнений в том, что человек режущий тела детей - безумец. Или же он просто злодей. Он чистое зло. Кто еще способен на такое? Только тот, что наблюдал за этим. Он чувствовал приятную негу внизу живота... Он хотел эти трупы, хотел он и смотреть дальше за работой этого мясника, но нужно было объявить о своем присутствии.

В хранилище трупов Тайной Полиции ворвалось два человека. Я заметил копошение у дверей и краем глаза наблюдал за ситуацией, как ни в чем не бывало, отрезая последнюю "шкуру". Я решил называть их именно так. Я почувствовал странный взгляд на своей спине, а в голове заплясали нехорошие мысли. Все-таки, мне было жаль этих детей, кто бы чего не говорил. Чего бы я сам не говорил. Может в глазах людей я и выгляжу бессердечным ублюдком, но, отчасти, это не так. Я хладнокровен и расчетлив и не вижу смысла сожалеть... Но, сейчас что-то переломилось во мне. Очень быстро я собрался с мыслями и унял дрожь в руках, так, что никто и не заметил, что я поддался человеческим чувствам.
Два человека уже приближались ко мне. Они орали друг на друга, толкались и пихались. Та самая девушка в откровенном наряде, темнокожая и с тугими черными косами. На поясе, если его можно таковым назвать, висел кинжал. Ритуальный кинжал, это я понял сразу. Нельзя назвать её одежду одеждой, ибо это скорее была тога или некое её подобие. Две полоски прикрывали ее груди, третья - промежность. Они соединялись на животе в тугой пояс, на котором и крепилась легкомысленная юбка со странными узорами. Третья полосам пробегала через промежность и заканчивалась на шее, во втором месте соединения с другими полосами ткани. Она была великолепна. Строптивая, жесткая, буйная и необычная красавица. Непокорная темнокожая фурия из-за моря. Я любил таких, всегда заказывал их в борделях... Но эта, эта обладала каким-то странным магическим шармом. Я с унынием перевел взгляд на второго вошедшего.
- А, шеф пожаловал, - бросил я через плечо Логану и ехидно заулыбался.
Шефом был тучный мужчина в дорогом костюме и приплюснутом цилиндре. Уж никак он не напоминал мне главу Тайной Полиции. Он запыхался, утирал пот желтоватым платочком. Его свиные глазки бегали по трупам, по моему затылку и суровому лицу Логана. Короткая челка и усы-щеточка. Двойной, нет, тройной подбородок... Я ошибался. Он очень похож на главу Тайной Полиции Гилнеаса. Я вздохнул и вернулся к работе. Мне было не интересно смотреть на этого набожного ублюдка. Я знал многое о его жизни, но не спешил рассказывать другу об этом. Мой друг не уйдет из Тайной Полиции, но по лицу мне проедется. Шеф для него был святым, хоть и отвратительным на вид. Однажды я сказал агенту, что ему повезло родиться мужчиной, а иначе этот боров стал бы к нему приставать. Логан дулся целый месяц, прежде чем вновь стал со мной разговаривать. Порой, этот суровый блондин с голубыми глазами так напоминает мне ребенка во взрослом теле. Аккуратно сложив "шкуры" стопкой я постучал по гнилой опоре здания:
- Логан, мне нужна бельевая веревка, марля и несильная горелка. А, и еще пусть твои ребята принесут крупный кусок ткани. М-м-м... два на один сойдет, спасибо.
На шефа я не обратил никакого внимания. Как я уже и говорил, я много чего о нем знал. Он был той еще гнидой, но гнидой совершенно скучной. Он вечно нудил о своем богатстве и рассказывал о винах, которые остались со времен Первого Альянса, это так утомляло, что во время одного из таких рассказов я захрапел прямо на званном ужине. С тех пор он больше меня не звал отужинать у себя со своей компанией таких же зануд и снобов. Он тоже не спешил говорить со мной; вся его беседа с Логаном состояла из послушных киваний агента и свинячьего визга его шефа. Тем не менее, бельевую веревку с осветительным прибором мне принесли. Я сразу же приступил ко второму шагу моей работы. Вывесил шкуры и направил на горелку. Я оставил подачу газа на минимуме, чтобы случайно не спалить или пересушить "шкуры". Тяжело вздохнув и удовлетворенно улыбнувшись, я отошел к раковине, чтобы ополоснуть руки.

Стоя со стаканом чая в железном подстаканнике, я с удовольствием осматривал проделанную мной работу. Задумчиво прихлебывая чаек, я невольно задумался, зачем сюда явилась та темнокожая красавица? Покрутив головой, я, наконец, обнаружил её. Она стояла за второй ширмой и с какой-то странной грустью смотрела на ребенка, что погибал там. Маленькими шажками я двинулся в её сторону. Она не сразу меня заметила, поэтому я позволил себе погреть уши, слушая её странный язык. Это были молитвы, как мне показалось, но язык я и не знал, хоть и где-то читал о нем. Я много читаю, да, но мало запоминаю. Склонив голову на бок, я опустил взгляд на мальчика. Темнокожий парень, такой же темнокожий, как и она. Если бы не его страшная худоба и ввалившиеся глаза, я бы сказал что он её... брат? А, может, сын. Точно сказать не могу, я все же не врач. А врач разве может точно сказать, кто чей родственник? Я сделал еще один шаг навстречу дикой красавице и приторно улыбнулся. Она ответила мне суровым оценивающим взглядом и что-то прошипела в мою сторону. Это было не проклятье, его бы я почувствовал.
- Доброго вечера, светоч сего места. Как я понимаю, это, - я кивнул на мальчика, - ваш родственник? Хм. Как жаль, что через пару часов он погибнет. Я хоть и не доктор, но могу констатировать смерть от разрыва сердца, ну, или удушья. Что вам больше нравится.
Говоря это, я четко осознавал, какое впечатление произвожу. Я был отвратителен, но не самому себе. Мне было плевать. Любой проницательный человек, знающий мою биографию, разгадал напускную браваду. Она не знала меня, но сразу же раскусила, это я увидел только по её взгляду. Она отпихнула меня, и я пролил чай на сапоги.
- Простите? Вы же понимаете, что не сможете вынести тело из здания? Оно нужно следствию... и вообще, как вы вошли сюда? Не думал, что агенты пускают поплакать над умершими детишками.
-Wau'kup, bam-mon! - прорычала она и ударила меня под дых. Удар, надо сказать, достойный подпольного борца. Я отпрянул и уже хотел было прочитать целую тираду, а потом спалить её ко всем чертям, но тут вмешался Логан. Я удивился, а удивлялся я не так уж и часто.
-Отстань от неё, Гримм. Ты уже и так тут всех достал и все поверили, что ты бесчувственный ублюдок. Вернись к своей работе, а её, - агент покивал на фурию, прибывающую в звериной ярости, - оставь мне. Ну? Пошел!
Я хохотнул и покачал головой, удаляясь за ширму и возвращаясь к своей работе.

[свернуть]

[Оборай]

Часть Вторая.

Скрытый текст

- Доброго вечера, Барон Уго Фон Шейб, - уныло проворчал я, увидев жирную спину шефа Тайной Полиции, который трогал своими пальцами-сосисками мои "шкуры". Я обошел его и стал возиться с горелкой. Хоть и работы с ней было на пару минут, но я нарочно тянул, чтобы шеф заскучал и пошел мешать кому-нибудь другому, - интересно как идет расследование?
- Исключительно интересно, де'Паре! Исключительно! Я бы хотел вручить вам почетный орден, если бы у меня были на то возможности. Но, увы-увы. Так... и на чем же базируется ваша теория? Зачем вы потрошили этих бедных детишек? Вы изверг, де'Паре!
Я устало пожал плечами и направил все свои силы на скрытие гнева, который наполнял мои трясущиеся кулаки. Как же я хотел ударить этого идиота, но не мог...
- Шеф! Пройдемте сюда, у нас намечается вскрытие. Не думаю, что стоит отвлекать Гр... эм, сэра де'Паре. Он слишком уж нервный последнее время, - и весь гнев вновь обрушился на меня, будто бы я действительно был в чем-то виноват. Логан как всегда в своем репертуаре. Но это подействовало и не без скорби на жирном лице, Барон Шейб ушел.
Наконец я остался один. Закрыв ширму, чтобы спрятаться от посторонних глаз, я повел руками и сложил пальцами пару символов, направляя их на первую "шкуру". Кожа затрепыхалась, шрамы, оставленные убийцей, загорелись ярче, так, что я мог их спокойно прочитать, а потом и зарисовать. Это занятие заняло бы у меня целую вечность, не используй я простецкую магию, от созерцания которой местные пришли бы в шок. Магия подействовала только потому, что символы тоже были магические. И не просто магические. В мой нос ударил приятный запах магии демонов. Черной магии.
На первой шкуре я обнаружил странный символ, о котором никак не мог вспомнить ничего путевого. Круг с редкими языками пламени, а внутри - крупная пунцовая точка. Наспех зарисовав знак, я снял шкуру и бережно свернул её, положив в саван. Так я провозился около часа и, как и ожидалось, нашел карту и ритуальный круг для призыва мощного демона. Круг призыва я скрыл от глаз агентов, а вот карту с удовольствием показал. Но ни в одном, ни в другом рисунке не хватало последней, заключающей детали.
Отодвинув ширму, я пытался взглядом найти Логана.
- Эй, Грэйм! Подойди сюда, я, кажется, нашел разгадку.
Друг был тут как тут, запыхавшийся весь и исключительно серьезный, он держал в руках мензурку, в которой плавало что-то подозрительно черное. Это "что-то" было похоже на семечко, но, поскольку я не травник, я не мог сказать, семечко какого растения это было. Логану было что мне поведать, а я так и светился любопытством:
- Это мы нашли в сердце недавно скончавшегося мальчика. Это имеет магическую природу, как сказали жрецы. Ты как думаешь?
Я протянул руку к семечку, и тотчас отпрянул от мензурки.
- Чертовщина какая-то... Я нашел карту, Логан. Нам нужна спина этого последнего мальчика, и мы узнаем, где будет проводиться ритуал!
- Ритуал, а про это как ты узнал? - стервец поймал меня.
- Эм, дедукция, мой дорогой друг. Дедукция, этого порой не хватает твоим коллегам и особенно твоему шефу, - отшутился я и оперся о раковину, допивая уже остывший чай, - и мы должны действовать немедленно, как я понимаю, ритуал скоро будет завершен. Тринадцать убитых детей, и последний ребенок - темнокожий. И у него черное сердце, если ты понимаешь, о чем я.
Логан недоверчиво поглядел на мензурку и кивнул, хотел было уйти, но тут на его лице нарисовалась гримаса гнева:
- Она ушла!
- Кто ушла?
- Та девушка, с темной кожей... черт бы её побрал! Ты видел, как она что-то делает над мальчиком? Может, колдует?
- Да, видел. Но, поскольку ты сказал мне не приставать к ней, я и не стал тебе говорить о странностях её поведения.
Логан замахнулся, а я даже не закрыл глаза, и с треском ударил балку этого импровизированного хранилища трупов. Я отставил чашку и ехидно улыбаясь, похлопал его по плечу заляпанной в крови рукой.
- Я найду её, мой неторопливый друг. А ты упокой тела этих спиногрызов. И не держи семечко так близко к сердцу, понял?
Я схватил трость с камзолом и выбежал на улицу. Было холодно. На дворе стояла поздняя ночь. Осмотревшись, я увидел тонкий отблеск стали. Я узнал этот клинок. Это ритуальный кинжал той темнокожей! Уже и не слышал, что там за мой спиной ворчит и орет Логан, я побежал за подозреваемой.

Я замерз. Устал, и мне надоело за ней бегать. Она часто останавливалась в дешевых пивнушках, небось, пила там и выходила какая-то слишком довольная. Я прищурился и пожелал ей умереть от оспы. Эта сука делала это специально, ибо знала, что я за ней погонюсь. Фыркнув, я в очередной раз проводил её взглядом в пивную и содрогнулся. Слишком уж холодно было зимой в одном только жакете без головного убора. Постукивая зубами, я раздраженно выдохнул и потыкал тростью сугроб.
-Я тебя ненавижу, - с фальшивыми нотками смеха выдавил я из себя и встал. Я начал прыгать на одном месте, чтобы согреться: - Сука. Сука. Сука!
Она вышла быстрее, чем я ожидал. В пивной кричали, визжала хозяйка. Я быстро двинулся за ней, отпихивая тростью гневную толпу. Мне не нужны были свидетели и зеваки. Девушка завернула в темный переулок - а я нырнул за ней... И потерял темнокожую красавицу из вида? Толпа прошла мимо, а я попытался отдышаться. Надо бросать папиросы, - прозвучал глас разума у меня в голове. Я только улыбнулся и с глубоким вздохом выпрямился, похрустывая затекшей спиной. И тут меня стукнули чем-то тяжелым и тупым по затылку. Я пошатнулся и припал на колено, но не упал. Пинок в плечо и я уже прильнул в стене, оказавшись по пояс в сугробе. Кто-то оседлал меня. Я почувствовал ногами горячие бедра. Горячие бедра? Если это и была девушка, то она становилась странной с каждым мгновением нашего знакомства. Я почувствовал сталь у горла и резкий толчок; ударился затылком о каменную стену. В глазах поплыло, я только слышал, но ничего не мог толком разглядеть.
- А теперь послушай меня, сладенький, - прошипела она мне на ухо. Я четко ощущал её горячее дыхание, как и холодок, стали у своего горла. Я зациклился на этих двух совершенно разных вещах и не мог и пальцем пошевелить. Слушал, как она велела, - ты - ничтожество с черной душой, но ты и ключ к разгадке. Благодаря твоему другу, ты увидел весь Круг Призыва, как и всю карту. А я увидела последнюю часть этой головоломки. Сейчас ты встанешь, отряхнешься и как ни в чем не бывало, последуешь за мной. И да, мы должны сбросить хвост, который послал за нами твой заботливый друг Логан. Ты. Меня. Понял?
Я сглотнул, не смея, противится. Я дорожил своей жизнью, хоть и не был трусом. Я не боялся смерти, но слишком сильно любил жизнь. Я почувствовал, как капельки крови побежали по моей шее. Моей крови. Я едва заметно кивнул, но этого было достаточно, чтобы девушка встала , а я следом за ней. Отряхнувшись и поправив камзол, я хотел было что-то возразить, а может и пошутить, но она вновь заговорила.
- Не говори, а действуй, сладенький, - что еще за вульгарное обращение? - Ты идешь за мной. Немедленно. Зовут меня Ниша'дри. Может называть просто Мисс Дри, тебе же так привычней, а, сладенький?
Она улыбнулась, хоть и не скрывала вырисовавшегося на её лице отвращения и быстрым шагом двинулась прочь. Я не стал спорить или ждать, внимательно следя за её покачивающимися бедрами, я последовал за ней, в точности, как она и велела. Позже я буду удивляться своей послушности.

Мы вошли в маленькую, заброшенную рыбацкую хижину в доках. От хвоста мы успешно отбились, так как коллеги Логана не отличались особенной скоростью и смекалкой. Скинув камзол, я обхватил себя руками и заставил перестать стучать зубы.
- Сладенький, - констатировала Дри.
Выпрямившись и прекратив всякие манипуляции с телом, я притворился, что уже согрелся. Кашлянул, кивнув на стул, перед которым стоял таз с водой:
-Любишь ноги мыть?
- У вас грязный город, а я не ношу сапог, - она кивнула себе на ноги, и я поймал себя на мысли, что только заметил её... сандалии? Мда, она была закаленнее, чем я думал, - но прекрати свои тупые шутки, Гримм. Этот стул и таз сегодня не для меня, а для тебя.
- Хочешь, чтобы я ноги помыл? Всегда пожалуйста.
Она покачала головой и раздраженно фыркнула. Схватив меня под руку, Дри подвела к стулу и усадила на него, кивнув на сапоги. Я медленно и лениво начал их снимать. Тогда за дело взялась она, порвав заклепку, она стащила с меня один сапог, а потом и второй. Сунув ноги в таз, я чуть не взвизгнул. Вода была ледяной!
- Ты только не кричи, сладенький, - раздраженно пробурчала девушка и встала у меня за спиной, уложив свои горячие руки мне на плечи, - а теперь ты расслабишься. Чтобы увидеть всю картину целиком, тебе надо познать одну древнюю технику, - и чем дольше она говорила, тем слаще становился её голос. Я настроился на самое лучшее, - эта техника очень опасна, но тебе понравится. Ты сможешь увидеть себя со стороны, хоть в этом и нет толку, ведь ты та-ак часто смотришь на себя в зеркало. Главное, чтобы ты сконцентрировался на убийствах, тогда ты увидишь все от начала и до конца.
В таз что-то упало. Глаза? Да, то были глаза.
- Откуда?
- Один несговорчивый воришка попался, пришлось действовать... другими способами, - она сказала это так просто, будто это были вовсе не человеческие глаза, а просто свиная отбивная. Я сразу же вспомнил то, что я вытворял сегодня с мертвыми детьми. Меня не передернуло, я лишь усмехнулся.
- Что мне надо сделать? - сладким голосом пролепетал я, все еще надеясь на лучший исход ночи.
- Умереть.
И она перерезала мне горло.

[свернуть]

[Оборай]

Часть Третья.

Скрытый текст

Я птица. И я свободна.
Я крысы. И я грызу. Я крыса.
Я Логан Тимал Грэйм и я злюсь. Мои подручные вернулись ни с чем, и этот негодяй Гримм ушел от хвоста вместе с подозреваемой. Что за день! Когда я найду его, то он больше никогда не сможет улыбаться! Я выбью ему все зубы... Гнев. Я чувствую гнев и раздражение.
Я Мильдред. Официантка в пивной, где часто останавливался мой любовник - Страйк. У него было худое тело, но отвратительное лицо. Он прожженный наркоман. Я ненавижу его. Но он подсказал мне, как заработать. Завтра же я пойду в приют и возьму себе ребенка, чтобы потом отдать его Культу. Они хорошо платят за малолеток. Алчность. Я чувствую алчность и зависть.
Я Безымянный. Я убиваю куртизанок в своем поместье. Они умирают долгой мучительной смертью. Я изгаляюсь над их телами. Тринадцать детей умерло, а черное семя у меня в руках. Осталось совсем немного и в этот жалкий мир явиться Он. И тогда, этот мир запляшет теми красками, которыми я захочу. Я уничтожу всех! Я буду богом, я буду красивейшим из смертных! Я буду править! Я буду властвовать...
Я Гриммвальд де'Паре. Мое сердце черно, как смола, а душа и того чернее. Я озлоблен на весь мир. Я боюсь этого мира. Я ненавижу этот мир за то, что он не понимает меня. Я хочу быть один. Мне не нужны люди, мне не нужны человеческие эмоции и я умираю. Кровь течет из моего горла стремительным потоком, а темнокожая колдунья смотрит на меня с неприкрытой ненавистью. Меня все ненавидят, и я буду ненавидеть в ответ. Во мне не останется ничего человеческого. Я буду убивать. Я поставлю этот мир на колени. Но у меня появился конкурент и сначала я должен убить его.
Я понимаю, что нахожусь далеко от своего тела. Теперь, я феникс. Феникс, горящий черным пламенем, мерзким обычному глазу пламенем. Я вижу, как из какого-то знакомого мне особняка поднимается непроглядно черная голова. Мое пламя начинает затухать, покуда его чернота - набирать краски. Этот силуэт пугает меня. Он распускает свои крылья и накрывает им город. Я чувствую, как люди начинают видеть кошмары. Я чувствую, как некоторые из них умирают от разрыва сердца, а другие захлебываются в пене, испытывая эпилептические припадки. Я чувствую, как сам начинаю скукоживаться под пронзительным взглядом этой черной тени. Мне надо бежать, но у меня нет ног. Я феникс и взмахиваю крыльями, даруя извращенное блаженство тем, кто еще не умер от ужасных кошмаров. Я забираю года их жизни, чтобы выжить самому, но взамен дарую удовольствие, невольное исполнение всех их самых откровенных и извращенных желаний. Любые фетиши и пристрастия. Я лечу вдоль Собора Света. Исходящая от него аура начинает ослаблять меня. Я прячусь за могучими стенами Собора и слышу низкий голос. Он что-то говорит, кричит, протестует, но я не понимаю слов, так как я уже далеко. Далеко-далеко в доках, где покоится мое тело. Я возвращаюсь. Я понимаю. Осознаю. Чувствую. Я знаю. Знаю!


- А-а-а-гх! - я закашлялся и упал на грязный пол, впечатавшись в него лицом. Я продолжал заливаться кашлем и стонать, пока не понял, что все-таки жив, ужасно устал и замерз, но жив, черт подери! - Что... что ты сделала со мной!?
-Показала тебе знания. И тебя самого. У тебя гнилое сердце и чернейшая душа. Я думала, что в ней есть хоть капля доброты, возможно надежды или взаимопонимания... но нет. Ты отвратителен. Я не прирезала тебя только потому, что не могу практиковать этот ритуал на себе. А теперь одевайся, мы отправимся в то место, из которого появилась та огромная черная тень.
Я встал и потер затекшую шею. Ни шрама, не следов крови. Очень странно. Будто она и не резала меня вовсе. Я удивленно осмотрел комнату и заметил, что на стыке плохо сложенных бревен виднеются стеснительные лучи первого солнца. Сколько же я пробыл в таком странном состоянии?
- Сейчас утро, и нам следует...
Дверь с грохотом открылась и сошла с петель, на меня смотрел Логан и дуло его револьвера. За спиной у разъяренного агента стояли два джентльмена в черных кожаных плащах с воротами до ушей, и таких же черных котелках. Они целились в нас из винтовок. Я невольно усмехнулся и аккуратно поднял свою трость, закидывая камзол на плечо.
- С добрым утром, агент Логан, - учтиво сказал я и поклонился, чтобы вновь погрузиться во тьму из-за резкого и сильного удара по затылку.

Дилижанс нес нас в противоположную от того особняка сторону. Я даже знал, куда мы неслись. Тюрьмы Тайной Полиции для особо опасных заключенных. Логан хотел посадить меня и Мисс Дри. Я уже устал объяснять этому твердолобому идиоту, что мы едем не туда, и я нашел преступника. Объяснения затруднялись тем, что у меня не было фактов и доказательств, а рассказывать про свои странные видения было как-то даже стыдно. Да и толку? Он не верил в такую магию. Единственная магия, в которую верил Логан, так это практическая и одобренная Собором Света. Твердолобый баран. На лице друга красовался кровоподтек и маленький ожог - моя плата за его подлую атаку моего затылка. Я все еще тер место удара и фыркал всякий раз, как он начинал спорить со мной.
- Ты просто непробиваемый... - и тут меня осенило, - семечко еще с тобой!?
- Нет, я отдал его шефу, - и тут Логан понял... ну слава всем высшим силам, этот баран понял! - Подожди. Ты говорил, что особняк тебе знаком. Безусловно, ты бывал во всех особняках Гилнеаса и проводил там свои оргии, но... Не может быть. Просто не может быть.
- Послушай, Логан. Ты можешь посадить меня и Дри в любое удобное тебе время. А сейчас, ты должен проверить то, о чем я тебе толкую уже битый час. С каждой минутой у нас все меньше времени. Я узнал об этом ночью, и неизвестно, на какой стадии находится ритуал... Так что не мог бы ты снять с меня кандалы и вручить мне мою сумку с предметами для колдовства? Я бы не хотел погибнуть в особняке этого безвкусного жирдяя.
Логан еще немного поупрямился, но потом снял кандалы и кинул в меня моей же сумкой. Стервец. Он постучал по крыше дилижанса и заорал:
-Поворачивай, немедленно! Загони лошадей, но чтобы через десять минут мы были у особняка шефа! Усек?! А теперь давай без вопросов и промедлений!
- Загонять тут надо тебя, баран. А не бедных лошадей, - не выдержал и съязвил я, но тут же примирительно поднял руки, так как Логан уже занес кулак. Он насупился и уставился на Дри. Ей он не доверял, так что не собирался расстегивать её кандалы.
- Она мне поможет. Мы с ней... ну, коллеги по цеху. Ты понимаешь.
Агент театрально закатил глаза и приказал почтенному джентльмену, который всю дорогу держал меня на прицеле своего мушкета, освободить темнокожую. Со странным выражением лица колдунья посмотрела на меня, а я улыбнулся ей одними глазами. Может она была не права, говоря, что у меня гнилое сердце? А может и права, и я хотел попользоваться ей, как живым щитом. Но сейчас она явно почувствовала намек на симпатию ко мне, который тотчас изгнала из себя и, насупившись, как и Логан, уставилась на свои пальцы ног. Дальше мы ехали в тишине, лишь рессоры подрагивали и кучер орал благим матом.
Я внимательно осматривал содержимое сумки, серьезно задумавшись о контрмерах. Если барон был колдуном, то... Он был сильным колдуном и одному мне было явно не справиться. Опустив руку глубоко в суму, я нащупал камень душ. Душа убийцы, которого я отвадил ходить в бордели и устраивать там кровавые представления. Хах, и я еще тут самый злой джентльмен? Что за глупость. Впрочем, сделал я это специально, чтобы обрести мощный заряд негативных эмоций для моего пустохода. Демон Бо был воистину прекрасным существом. Похожий на ожившую тень из кошмаров детишек, он был невероятно силен и вынослив. Он периодически жаловался о тяготах судьбы, но в остальном был хорошим компаньоном и защитником. Камень приятно грел мою руку, и я коварно ухмылялся, но никто не обращал на это внимания. В моей голове созрел удивительный план. А дилижанс все несся и несся через сонные улицы Гилнеаса.

Мы ворвались в поместье и оторопели. В гостином зале был нарисован тот самый символ. На люстре висели три распотрошенные девушки. Их лица вздулись и посинели. Я сглотнул, ибо даже меня поразило такое зрелище. Подручные Логана хором начали блевать у входа.
- Что я тебе говорил, - тихо прошипел я и выхватил мушкет. В другой руке я сжимал камень душ, уже начитывая про себя заклятье призыва, благо, круг уже был в зале, - мне нужно пройти к кругу, а ты на...
-Не надо меня искать, Гримми! - барон выглядел отвратительно. Его тело раздулось, гнойники лопнули и толчками "плевались" черной и вонючей жижей. Я оскалился и заскрипел зубами, сжав в руке и камень. Он уже обжигал мою руку, чувствуя кровь. Бо хотел на волю, - я уже тут! Во славу великому Нагхажету! Я призову его в этот мир, и тогда все вы познаете страх, ужас и распад! Я уничтожу вас, я смешаю вас с гноем! А потом, потом я буду править этим краем и прелестные девы, вроде твоей черненькой подруги, буду ублажать меня! А-ха-ха-ха-ха!
Я только сейчас заметил, что барон обнимал миловидную девушку с узкими глазами и чрезвычайно бледной кожей. Я фыркнул, словно был быком и направился вперед, и тут мое тело поразили конвульсии, я держался какое-то время, с огромным трудом делая шаги... но потом все-таки упал на колени и выронил мушкет, сжав голову от странной, неестественной боли. Мои старые раны начали раскрываться, пальцы вновь горели, как в тот раз, когда я несознательно призвал огненный шар. Рана на шее раскрылась и начала кровоточить, я захлебывался в собственной крови. Не так я представлял себе свою смерть. Совсем не так.
-Ц-ц-ц, ну зачем же ты так... Я нравлюсь этой девочке! Я её Свет, я её муж, я её идеал! Правда ведь?
Даже сейчас, когда мне было ужасно больно, я видел, как слезы льются по бледным щекам девушки. Я видел её мучения. Я видел её страдания. И, случайно обнаружив для себя, я заметил, что гнев на эту говорящую жабу, именуемую Бароном Уго, вытесняется желанием спасти девчушку. Я хотел кого-то спасти? Ох, черт, что только в голову не придет перед смертью. Но я не мог и пальцем пошевелить, как мне её спасти?
- О, она молчит! Это любовь! Так-так-так! Как только ты сдохнешь, Гримм, ты жалкий ублюдок, выродок и полукровка! Как только ты умрешь, я обвенчаюсь с ней, и мы будем купаться в твоей крови, как молодожены! - он квакнул и его длинный, отвратительный и мерзкий язык лизнул девушку, от промежности до лба. Меня передернуло, так как на теле девчушки остались следы крупного гноя.
- Давай же. Воспользуйся этим, - тихо прошептала Дри.
Чем этим? Чем этим!? Чем я могу воспользоваться в такой ситуации? Че... Стоп. Я, кажется, понял, о чем она говорила. Я понял. Я собрался с мыслями и направил все, то желание помочь девушке, в свои обугленные руки. Страх пропал, как и чувство боли. Я положил руку на мушкет и поднял её. Я не был уверен, что попаду, но даже если девчонка умрет, так будет лучше для неё. Бах!
-А-а-аргх... да как ты посмел, грязный ублюдок!
Я попал! Заклинание ослабло, и пальцы начали затягиваться, рана на шее пропадать, и я, наконец, мог встать и завершить свой план. Крови на Кругу Призыва было достаточно, так что, дочитав заклятье до конца, я ухмыльнулся и выкинул камень в центр круга.
Невозможно было призвать демона повторно из использованного круга, так что я с огромным наслаждением смотрел за удивленной жабьей физиономией Барона, ожидая гнева и расстройства. Рана на его бедре стремительно затягивалась, заполняясь гноем. Я кивнул Логану и он ринулся к девушке. Жирный колдун-мутант надвигался на меня, кидаясь сгустками кислоты, от которых я проворно уходил кувырками.
-Приди! - вдруг заорал я и хлопнул в ладоши над головой. С ужасающим визгом и стонами из пунцовой точки Круга Призыва, стали появляется пугающие, даже меня, тени. Огромные лапы обнажили острые когти. Позвякивали браслеты сдерживания. Бо выбирался из своей временной тюрьмы. Он завыл, и стены особняка содрогнулись. Настало время мести. Меня объяла невидимая темная аура, и я засмеялся так, как обычно смеются сумасшедшие.
-А теперь, барон, ты умрешь. Умрешь в страшных муках...
Я оборвал свою речь, наделенную пафосом и величием, когда увидел, что вслед за Бо лезет другой демон. Это был Нетрезим. И вот тогда я понял, где прокололся и почему Барон не сильно расстроился, когда я провернул свою маленькую шалость. Я с восторгом младенца наблюдал за схваткой пустохода и нетрезима, хоть и заранее знал, что последний победит. Если только я не убью Барона раньше. Я развернулся к отвратительной абоминации, некогда называвшей себя гурманом и свистнул джентльменам у входа. Один из них кинул мне трость. Вытащив из неё клинок, я двинулся на противника. Удар и еще удар, и пару лоскутов его гнилой плоти слетели в сторону. Я не особенно старался, просто хотелось разозлить его. И у меня это получалось.
- Ты не победишь в этой схватке! - еще один кусок плоти слетел с плеча Барона, а в меня полетел очередной сгусток кислоты. Я фыркнул и прильнул к колонне. Воткнув клинок в стык плиток, я начал читать заклятье, подбадривая себя тем, что Бо еще не проиграл. Когда колона рухнула, меня под ней уже не было, но зато сгусток темного пламени полетел в сторону толстого колдуна. Он сжег его одежду и оторвал руку. Больше Барон не мог регенерировать, так что поспешил ретироваться, прикрываясь примитивными защитными заклинаниями, которые по крепости были не плотнее бумаги.
- Уводите всех отсюда! Логан, пусть твои люди окружат дом. И позовите уже магов со жрецами! В кои-то веке не будьте такими медлительными барана...
Я осекся, ибо по моей ноге прошелся кислотный плевок, от боли я застонал и выкинул руку вперед, с неё слетел еще не сформировавшийся теневой сгусток, который поразил барона в пах. Вот тогда мне стало действительно весело. Я не хотел бить его в столь уязвимое место, и это вышло случайно, но этого я смеялся еще больше. Смех залил зал и отражался громким эхом, который перекрывал битву двух демонов.
У Бо дела шли много хуже, чем у меня. Он потерял руку и половину лица, на их месте пытались появиться новые, но у него не было сил восстанавливаться, он изо всех сил старался затянуть Нетрезима обратно в бездну, убрать его из мира. Без помощи он бы не справился, но вот она пришла. Закинув в Барона еще один теневой шар, я обернулся и увидел Дри, которая стояла на лестнице и странно дергалась, пронзая белыми нитями весь зал. Логан, его люди и бледная девушка уже вышли. И то хорошо. Нити продолжали плотнеть, нарастать и наконец, обвили демонов. Бо яростно зарычал и изо всех сил схватил Нетрезма, он начал рвать и кусать пустохода. Нити сжимали все сильнее и затягивали парочку обратно в бездну Пустоты.
Воткнув клинок в сердце поверженного Барона, я встал перед кругом призыва и уставился на рогатого демона.
- Ты не сможешь изгнать меня, Гриммвальд! Твоя душа черна и порочна! Ты послужишь мне! Слышишь!?
- Да слышу я, демон, - начал я на эредуне, - и не надо так стонать, ты же не в постели. Передавай той крылатой суке, что я еще поимею с нее то, что мне причитается и пусть особо не играется с моей душой там, усек? Ну а теперь, прошу меня простить, меня ждет ланч.
Я выкинул руки вперед, изобразив пальцами странный жест, чем-то напоминающий... "козу"? Да, как-то так это выглядело. Растопырив мизинец и указательный палец, я заорал новое заклинание. Изгнать демона из нашего мира? Что может быть проще, если мы говорим о низших демонах. Но тут Нетрезим. Я весь напрягся и заранее вспотел. От моей бравады не осталось и следа.
Сгусток зеленой энергии по форме напоминающей кувалду изо всех сил ударил по рогатой голове. Демон заорал зычным басом и захлопал крыльями, разрывая белые нити Мисс Дри. Я напрягся, и еще одна "кувалда" с грохотом опустилась на голову старшего демона. Когда третья кувалда проломила рог демону, он начал исчезать в бездне. Бо уже не было видно, но я похвалил его про себя, ведь именно из-за него мы все еще были живы.
- Это еще не конец, Гриммвальд! Еще не конец! Гилнеас будет моим! Среди вас достаточно типов подобных этому жалкому уродцу! Достаточно-о-о-о...
Воронка закрылась, а я облегченно выдохнул, упав на колени.
- А ведь он прав, - зашипел еще живой Барон, громко сопя и сплевывая черный гной в сторону, - я... я просто слуга. Ты еще не встретил Культ. .. И пока ты тут боролся с ним, они уже подготовили все к его успешному прибытию... Он спрячется, и тогда ты не сможешь его обнаружить... А твое государство падет, Гриммвальд. Вместе с тобой. Ты будешь гореть в пламени Пустоты! ТЫ ПОДОХНЕ...егкх...афф...
С противным звуком Барон затих. Расплющив теневой шар и метнув его в колдуна, я срезал ему голову. Тело еще какое-то время выделяло гной, но затем перестало дергаться.
- Передавай им привет, ублюдок, - я сплюнул на труп и направился к выходу, по пути кивнув Мисс Дри.

Я встал на колени перед сугробом и сунул голову в снег. То, что нужно... холодок.
- Расслабляешься? - с неким задором спросил Логан.
- Ну да, - пробурчал я из сугроба, не собираясь вылезать. Мне не очень-то хотелось в тюрьму Тайной Полиции.
На мою спину что-то упало. Сначала легкое, а потом тяжелое. Крякнув, я кое-как выбрался из сугроба и осмотрел свой камзол и суму. Поднял полные притворной злобы глаза на Логана. Сейчас злиться я не мог. Слишком уж устал.
- Спасибо. Что сказал тебе Барон перед смертью?
- То, что это только начало, - я выудил из кармана мокрую от крови пачку папирос и закурил, - пф-ф-ф... Кхем. Видимо, дело еще не закончено, а, шеф?
- О нет, я не займу его места. Мне приятнее работать на улицах, нежели отращивать жиры на мягком месте. Ты теперь герой, в курсе?
- Пошел ты, - я позволил себе говорить просто, без манер и этикета. У меня и на это не было сил.
- Оу, как пожелаешь, сэр де'Паре. Ответь лишь на один вопрос. Что это?
Подвели ту девчонку, и Логан указал на её плечо. Глаз смотрел на меня, и я невольно дернулся. Она была в Культе. Черт подери. Девочка смотрела на меня с надеждой, как на своего... Странно. Ах да, я же её спас из лап отвратительного чудовища.
- Ничего. Метка раба. Она была у них в заключении, скорее всего, - я пожал плечами и выдохнул дым в сторону,- а теперь оставь... нас.
Логан пожал плечами и отпустил девочку. Он отдал пару приказов и скрылся в дилижансе. Его подчиненные направились в особняк. Чистить его, собирать улики и заниматься прочими делами агентов Тайной Полиции.

****

- Как тебя зовут? - пробубнил я, сжимая папиросу зубами и накидывая на черноволосую свой камзол.
- Хельга, - тихо ответила девушка.
- Хельга, значит. Хм. Поживешь у меня какое-то время. И никаких историй о своей бедной и несчастной жизни. Я накормлю тебя, одену и отпущу на все четыре стороны, ты уже девочка взрослая и мне плевать, состоишь ли ты в Культе или ты действительна была их рабыней... или жертвой. Но я советую тебе уплыть из города. Устройся на какой-нибудь корабль. Тайно, конечно.
Я встал и потер плечи. Было холодно. Но холод был приятный. Подав руку Хельге, я поднял её и приобнял. Она так ничего и не сказала, а я был рад тишине и пению утренних птиц. Мы отправились домой. Дом. Это то, что мне было нужно. И массаж от Ванессы.
Мисс Дри пропала, я её не видел с тех пор, но что-то мне подсказывало, что мы еще встретимся.
И каждую ночь после этого странного дня я чувствовал на себе одинокий пунцовый глаз. Он сверлил меня. Я знал, кто хочет моей скорой смерти. Обернувшись, я показал оку неприличный жест и захохотал.
Жаль, что тогда я не знал, что ждет меня впереди...

[свернуть]

[Оборай]

Культ. Ритуал Второй.

Время Ведьм.

И плач их разбился вдали
И лица померкли от муки

Как снег на морщины земли
Как наши разъятые руки
Осенние листья легли³

Часть Первая.

Скрытый текст

Музыкальная тема.

В моей квартире было прохладно. Балкон открыт, капли утреннего дождя попадали в помещение, и под лучами стеснительного солнца становились похожими на маленькие бриллианты. Это была прекрасная картина, на которую я не смотрел. Я сидел у ног прекрасной девушки и курил, внимательно смотря в никуда. Она играла на гитаре - очень странный и варварский инструмент, как по мне, но издавал он прекрасные звуки - и тихо пела какую-то грустную песню. Так мы сидели уже третий день. Нам не нужна была еда, нам не нужна была вода - мы насыщались друг другом. Мы были так похожи, так близки... Но, одновременно мы ненавидели друг друга. За ложь, за предательство, за полуправды и за разное положение в обществе. У нас была кровь одного цвета, но в глазах общества мы были разными людьми. Аристократ и шлюха живущая за чужой счет. Но, она была прекрасна: идеальное тело с тонкой талией, вздернутыми грудками средних размеров, пухлыми губами, черными, словно вороново перо, волосами и такими же глазами. Она не любила одежду. Вязала мою зеленую простыню как юбку, а грудь скрывала длинными волосами. На лбу у неё красовался позолоченный венец с ритуальными рогами какого-то неведомого зверя. И вот такая, прекрасная и удивительно простая, она сидела на моем кресле и играла на гитаре. А я курил. И оба мы были... Мы были.
И когда её рука, с тонкими пальцами и бархатной кожей, поднималась еще и еще, чтобы ударить по струнам, я боялся, что выйдет что-то не то, но каждый раз она радовала меня мелодией ласкающей моей ухо. Её звали Хельга и она не рабыня Культа, о нет. Как выяснилось позже, ночью, под одеялом и в порыве страсти - она жрица Культа. И не просто жрица, а Высшая Жрица. Она занимала должность, которая была много выше, нежели должность Барона. Почему вышло так, что он схватил её в плен и мучил, я не спрашивал, а она и не рассказывала. Мы, молча, расстались с прошлым и жили сегодняшним днем. Но я понимал, что она нужна мне не только для секса и игр на гитаре. О нет, мне нужно было вытянуть из неё всю информацию, и чтобы это сделать, её надо было пытать. Она была не против подобных игр, но все равно ничего не говорила. Я оставил эту идею с допросом... Я оставил все идеи связывающие меня с мирской суетой. Мы курили опиум, пили абсент и кололись разнообразными веществами, которые я изготавливал в своей маленькой лаборатории. И пока мы все это делали, за нами кое-как прибирал мой имп - Игоръ. Он был одет в детский костюмчик, а на рогах были пробковые насадки. Это своего рода шутка, которую он не хотел понимать и периодически брюзжал по этому поводу. Но, мне было плевать... Стук в дверь? Еще... И еще, и еще, и еще... Кто это? Что ему нужно? Почему он хочет прервать мое блаженство. Я не хочу открывать. Как жаль, что дверь сделана не из моего желания, а из дерева.
Дерево можно сломать.

- Гриммвальд де'Паре Младший!
Голос был подобен грому среди ясного неба. Обладательница голоса вступила в комнату, позвякивая и скрепя латными пластинами. Она была очень странно одета, а за её спиной красовался огромный боевой топор, завернутый в ветхую ткань. Она была высокой - хотя, это могут быть только каблуки, - у неё была бритая голова, и не было одного глаза. Она была довольно таки симпатичной, если не считать шрамов и морщин, совершенно не подходящих тридцатилетней девушке. Она была классическим примером воителя... Хоть и являлась Рыцарем Серебряной Длани. И почему Стена Седогрива закрылась именно тогда, когда эта фанатичка гостила в гилнеасском Соборе Света? Ох, она еще один прыщ на моей заднице. Она вечно лезет в мои дела и хотела сжечь. Да, она не такая уж терпимая, как, например, Тирион. Я, конечно, догадывался, что она просто хочет меня. Но, я не был уверен, что хочу её.
Как только девушка появилась в дверном проеме, Игора и след простыл. Кажется, он очутился под кроватью, точно я знать не мог. Но ведь воительница все чувствовала, в том числе и демоническую магию, и прочие остаточные запахи. Опиума, например.
- Гертруда Ван Хофф. Рыцарь Серебряной Длани и просто душка... Что привело тебя сюда? И почему ты выбила мне дверь? Напишешь письмо Утеру, чтобы он выслал мне дверь из черного дерева... эх.
Я был не в силах подняться, поэтому плотнее прижался щекой к икре Хильды. Странно, но культистка больше не играла на гитаре. Мне было лень смотреть, но я знал, что женщины буравят друг друга страшнючими взглядами. Я был слишком далек от такой серьезной контрактации, поэтому пространно махнул рукой и буркнул:
- Дамы, вам не престало выражать столь бурные и негативные эмоции, когда в вашем обществе находится достопочтенный сэр вроде меня.
- Ты! Ты чертов колдунишка! Что ты себе возомнил? Народным мстителем? Я немедленно арестую тебя, чертов ублюдок! - она сделала несколько уверенных шагов ко мне, а рука её метнулась к топору за спиной, но тут, перед рыцарем встал Бо, - что за...?
- Стой, - как обычно угрюмо и устало проворчал демон.
- Эй, эй, спокойно, - уже заворчал я, без особого желания поднимаясь от ног прекрасной гитаристки и подходя к паладинше, - что я такого совершил, что навлек на себя гнев такой обоятельной дамы как ты?
- Ты? О-хо-хо! Я нашла письма, подписанные тобой в очередном подвале, который оккупировал, этот чертов Культ! И не удивительно, что ты якшаешься с ними... А теперь мы выяснили, кто является главным в этом культе. После краткого допроса, он признался, что ты стоишь за всем эти...
-И ты поверила ему, Гертруда?
Паладинша немного расслабилась и фыркнула, сложив руки на груди. Он сверлила взглядом меня, будто не замечая моего верного телохранителя - Бо. Тому вообще было плевать, что случилось, его приоритетная задача - сохранность хозяина, то есть меня. А случилось много. С пустя битвы в особняке Барона прошло несколько месяцев. В Гилнеасе стояла поздняя весна, и все расцветало. Почки набухали, листья зеленели, на лицах людей все чаще встречались скромные полуулыбки. Расцветали и слухи. Разнообразные басни по поводу аристократа со звучным именем и смешанной кровью, а так же его сожительнице из странного и опасного культа. Паника не охватила Гилнеас - не позволяла манерность, но вот подобные Гертруде засуетились. Слишком поздно их осадил новый глава Тайной Полиции Гилнеаса - Логан Тимал Грэйм. Он принял Гертруду в оперативный отдел, но она все не унималась и хотела схватить меня. Из дел оперативного отдела, она узнала очень много обо мне и о моем быте, еще до того момента, как я стал полноценным колдуном. Я раздражал её в ней два интереса, и эти интересы противоречили друг другу. Я чувствовал, что она хочет меня. Хочет убить и трахнуть. Очень странная женщина эта Гертруда. Она была действительно светлым и добрым человеком, словно тот же Логан, но при этом, я был её врагом, а недругом и она хотела уничтожить меня. Смешать с дерьмом и выкинуть за Стену, с помощью баллисты или пушки.
- Поверила, - тихо отозвалась девушка, и я отвлекся от своих раздумий. Я взглянул на неё затуманенным взором, который с каждой секундой становился все бодрее и яснее, - как я могла не поверить? Такой как ты... это же очевидно.
- Ты и подобные тебе фанатики, со своими расследованиями уже всех достали. Серьезно, неужели ты считаешь, что, будучи главой этого культа, я бы так открыто появлялся на улице и вел активный образ жизни? Неужели ты думаешь, что я все еще бы жил в этой квартире? Спроси у Логана... И вообще. Поставь дверь на месте и расскажи мне про ваш допрос. Что он тебе говорил? Как это происходило?
Паладинка потупилась, словно нашкодившее дитя и надула губы. Сейчас она даже показалась мне симпатичной. Она вернулся к входу в мою квартиру, и кое-как поставила дверь на место, затем приставила свой топор к вешалке. Вздохнув, она вернулась к еще стоящему посреди комнаты демону.
- Убери его.
- Погуляй, Бо.
Демон что-то прошипел и испарился, а Гертруда прошла к дивану и со скрипом - не понятно, то ли лат, то ли самого дивана, - уселась. Хельга все еще сверлила её холодным и ненавидящим взглядом, а когда я повернулся к ней, то она резко встала и направилась в спальню, хлопнув дверью так, что пыль посыпалась с люстры. Это было отлично заметно при прямых лучах утреннего солнца.
Я налил себе джина, разбавил содовой, и уселся напротив рыцаря, в кресло своего отца. Закинув ногу на ногу, я одобрительно кивнул.
- Ну, давай послушаем.

[свернуть]

[Оборай]

Часть Вторая.

Скрытый текст

Обритая девушка, в одной серой рясе с мягкой и теплой подкладкой стучала тяжелыми латными сапогами. Она направлялась в самый глубокий подвал, коими располагало отделение допросов, огромной резиденции Тайной Полиции. Сегодня был успешный рейд, и оперативники захватили "главу" Культа. У Культа не было названия, поэтому его называли просто - "Культ". Что до главы, то его звали, Максимилиан Фон Горд - альтеракский беженец, барон и извращенец. Просаживал свое состояние в опиумных курильнях, самых дорогих из них. Он был высоким, с седыми выцветшими, практически белыми, волосами, бледным с правильными чертами лицом, орлиным профилем и глазами цвета закаленной стали. Его серые, практически невидимые губы, всегда были прямы, словно шпала. Он не выражал никаких эмоций, даже когда курил опиум. Такое ощущение, что он увидел что-то такое, что навсегда отбило в нем желание улыбаться или боятся, или же проявлять хоть какую-то человеческую эмоцию. Мужчина был одет в черный плащ с пуговицами до самого горла, камзол с вышитыми серебром воронами, такими же брюками и сапогами с клювом ворона на мыске. В руках, облаченных в черные кожаные перчатки, он сжимал трость с серебряным набалдашником, в виде профиля ворона. Его внешний вид и образ жизни не соответствовали друг другу, и было странно видеть его в подвале для допросов Тайной Полиции. Но, Гетруде было плевать, как он выглядит, и чем он занимается в свое свободное от ничего не деланья время.
Она развернула стул спинкой к заключенному и оседлала его, сразу же раскрыв папку с отчетом о рейде. Заключенный же спокойно взирал на неё. Его шея и запястья были пристегнуты толстой цепью к грязной и влажной стене.

- Максимилиан Фон Горд, бывший барон и гражданин Альтерака. Вы были задержаны, по подозрению вас в пособничестве и управлении Культом. Не оказали сопротивления аресту и были довольно спокойны...
-Я признался вам, - цепи шелохнулись, Макс подался вперед, - и лучше бы вы казнили меня, миледи.
Гертруда кашлянула и нервно провела по бритой голове, уставившись на барона.
- Ты понимаешь, что тебя ждет?
- Сожжение на костре?
- Возможно, а может быть и гильотина, - задумчиво промурлыкала девушка и провела пальцем по шраму на губе, - а может и что-то похуже. Расскажешь мне, что за Культ у вас такой?
- Если ты узнаешь, то умрешь. Рано или поздно.
- Угрожаешь?
-Предостерегаю, - и вновь звон цепей. Аристократ запрокинул голову и нарочно стукнулся о стену, не сильно, - Культ серьезная организация и очень большая. Не ты, не твой начальник не в силах остановить её. Даже если Серебряная Длань проломит брешь в Стене Седогрива, будет уже поздно.
- Рассказывай уже, хватит тянуть кота за яйца.
-Как прикажите, миледи, - Макс кивнул, хоть это и было проблематично сделать в его положении, - мне начать с себя или с Культа в целом?
- Начни уже, наконец!
- Вы сами попросили. Культ Разложения существовал в Гилнеасе уже давно. Думаю, вы понимаете почему. Не все восприняли изоляцию хорошо. Были и те, кому она не нравилась, а были те, кому она была на руку. Просочившиеся во время Второй войны темные учения, книги и трофеи сделали свое дело. Многие начали увлекаться темными искусствами. И не все играли с ними, как делал это де'Паре, о нет. Мой старый друг просто не понимал сути бытия. Тогда же, появился Культ. Он был единым и сильным, ставил перед собой трудновыполнимые задачи по захвату власти в Гилнеасе. Но это были лишь фантазии, хоть силы у Культа хватило бы на эти фантазии. Тогда же, среди культа появились разногласия. Кто-то хотел уничтожить общество и навсегда похоронить династию Седогрива, а на обломках разбитого гражданской войной Гилнеаса построить новое государство. Другие же, хотели тайно манипулировать правящей династией. Так появилось два культа: Культ Разложения и Культ Ворона. Многие культисты метались из одного культа в другой, пока, в один прекрасный момент, сам того не понимая, сударь де'Паре не развязал полномасштабную войну между Культами. Барон был выходцем Культа Ворона, но в итоге, он переметнулся к Культу Разложения. В обоих культах Гриммвальда считают убийцей, которого заказало правительство... или же Культ Ворона.
Мужчина вытянул вперед ноги, чтобы Гертруда видела воронье клювы у него на сапогах.
- Мы с ним старые друзья. Поэтому ты и нашла наша переписку. К делам Культа Ворона он никакого отношения не имеет. Но желая выйти из Игры, Гримм вошел в Войну. И теперь, его жизнь в огромной опасности. А теперь, благодаря мне, ты еще и побежишь арестовывать его. Ирония судьбы...
- В это трудно поверить. Слишком уж откровенно, чтобы быть правдой. Ты не думаешь? Да, я действительно намеревалась посетить Гримма сегодня... Какой бы Культ не был, и сколько бы этих культов ни было, и какие бы цели они не преследовали, их следует искоренить. Играться с силами демонов опасно. Хотя бы для государства, которым ты так хочешь манипулировать. К тому же, с твоей поимкой Культа Ворона больше не существует.
Девушка встала и сплюнула в сторону Макса. Ненавистные ей птицы стали символом ненавистного ей колдовства. И действительно - ирония судьбы. Ничего не сказав, паладинша вышла из темницы, захлопнув за собой тяжелую дубовую дверь.
- Союзники сцепились с союзниками, все, как и Он говорил...
Беловолосый барон ухмыльнулся и скрылся в тени, прижавшись спиной к влажной стене.

Я, молча, поднялся и поставит на стол пустой стакан. Задумчиво потерев под глазами, я тяжело вздохнул и вышел на балкон. Закурил папиросу и уставился на по-весеннему грязную и одновременно цветущую улицу. Дилижансы, леди и джентльмены... Кто из них относится к Культу? Кто из них хочет убить меня? Кто хочет перетянуть меня к себе, если такое вообще возможно. Я выдохнул дым носом и теперь смотрел на перила балкона. Я курил с таким видом, будто это было главной целью моей жизни. Тяжелым грузом мне в душу бухнулся страх. А я ведь никогда не боялся. Убегая от игр с бирюльками, я вступил в войну. Я не хотел быть кем-то важным, я просто хотел существовать, ну а теперь, мне надо было выживать.
Докурив, я вернулся в комнату. Друг напротив друга стояли мои дамы. Бритаголовая и черноволосая. Они о чем-то громко спорили, но я будто и не слышал. Не хотелось слышать.
- Прекратите, - холодно бросил я, осматривая девушек и постукивая пальцами по столику, - вы обе мне надоели. Чтобы ваш спор не решил, но я пойду с Гертрудой в казематы Тайной Полиции. Мне нужно увидеть Макса. Хельга, ты можешь о...
Мою тираду прервал крик домоправительницы. Лестница, ведущая к моей квартире, заскрипела и затрещала. Затем все затихло. Но только затем, чтобы вспыхнуть гомоном и криками полоумных колдунов, ворвавшихся в комнату. Дверь, - которую итак уже вышибла Гетруда - полетела вперед и чуть не снесла мне пол руки, я не видел дальнейшей её траектории, так как схватил Хельгу за плечо и пихнул к кровати.
- Прячься!
Передо мной возник Бо, ожидая приказов. Махнув рукой в сторону культистов, я пинком перевернул кресло и, схватив Гертруду под руку, спрятался за ним. Демон уже рванулся в атаку и ломал кости, вырывал жилы и снимал кожу. Бо довольно сопел и оттеснял нападающих к лестнице.
- Отлично, просто прекрасно! Ты привела хвост, в курсе?
- Кто это такие, Свет тебя покарай!?
- Вот не надо про... Кхе... Это, черт, так и не разберешь.
Я аккуратно выглянул из-за поваленного кресла и посмотрел на колдунов. На них были коричнево-зеленые мантии, маски из кожи (видимо людской), воротники обделанные мехом какого-то животного и высокие капюшоны. Кто-то сжимал в руках кинжалы, другие - посохи.
- Культ Разложения. Макс же тебя предупреждал! Ах, женщина! Черт... черт! Так, - я глянул на балкон, затем поймал шаловливый взгляд Хельги и ухмыльнулся. Она думала о том же, о чем и я, - сейчас мы будем уходить. Бо оттеснил их в коридор, так что у тебя будет время захватить мой котелок и свой бесполезный топор. Только быстро!
Гертруда фыркнула и ударила меня в плечо, затем резко встала и короткими перебежками добралась до входа в квартиру. Схватив топор, и не забыв, про мой котелок, она поспешила вернуться. В этот момент, мой демон получил критическое ранение и развоплотился. Но, нападающие не спешили внутрь, они что-то активно шептали. Я и Хельга стояли на балконе, дожидаясь Гертруды, и смотрели вниз, высматривая дилижансы.
- Быстрее! - вдруг послышался крик паладинши. Она мчалась со всех ног, валя своим топором разнообразную домашнюю утварь. Когда её латный сапог прозвякал по балкону, все в квартире затрещало. Пол, под нами, начал ходить ходуном. Меня повело в сторону, но я не упал, так как меня держала Хельга.
- Прыгаем!
Это был ментальный приказ, так что девушки послушались меня, не смотря на всю подноготную безумия моего предприятия. И не смотря на страх, который мог сковать их в ответственный момент и убить всех нас. Мы удачно прыгнули, прямо на крышу пустому дилижансу. У кучера не хватило времени, чтобы удивиться, так как он что-то просквернословил себе под усы и повалился к нам. Лошади сильно испугались следующего за нашим прыжком взрыва. Зеленое пламя объяло мое некогда спокойное гнездышко и взметнулось безумным танцем к небу. Взрыв, еще и еще. Кажется, культисты погибли? Но вот, из дома начали выползать раненные колдуны. Они горели, стонали и ругались. С их тел слезала кожа, ногти отслаивались, волосы горели. Во всем этом безумии я четко уловил уже знакомые черты лица. Барон? Да не может быть.
- К казематам Тайной Полиции, - закричала Гетруда, показывая еще не успевшему сесть кучеру свой значок дознавателя, - и быстрее!
Я заметил, что некоторые горящие фигуры направились за нами. Они падали замертво, не пройдя и десяти шагов, но самые упорные пытались нагнать нас еще пару километров пути, пока мы, наконец, не предстали под зловещей сенью Казематов.

Максимилиан неспешно стянул кандалы с руки, и они с лязгом рухнули на пол, устеленный соломой. Оправив камзол, он поднял со скамейки личные вещи и подошел к столу, за которым некогда сидела Гетруда. Подняв серые глаза на толстую дубовую дверь, обитую сталью, он двинул бровью и прошипел заклинание. Дверь начала дрожать, сталь превращалась в пергамент, а дерево в бумагу. Изменение. Барон считал, что все можно изменить. И не только материю. Когда дверь полностью поддалась заклинанию, колдун подошел к ней и легонько ткнул пальцем. Она загорелась. Едкий, фиолетовый дым заполонил камеру, а Макса уже не было в ней. Он шел на встречу бегущих по лестницам казематов культистов. По пути, они убивали встретившихся и ничего не понимающих стражников. Ведь последнее, когда-то принимали первых за друзей, соратников... возможно родных. Но, фон Горда это нисколько не заботило. Его единственной задачей было выбраться из казематов до того, как культ обнаружит его пропажу. К тому же, он как наяву видел борющегося с колдунами Гриммвальда. Друг нуждался в его помощи.
По пути наверх, он встретил и Логана. Начальник Тайной Полиции, тщетно боролся с хаосом, уничтожавшим его "дом" изнутри. Больше Казематы не могил его защищать. Логан должен был сделать хоть что-то, и когда он обернулся, готовый увидеть мужчину в черной одежде, Макс исчез в тенях, ухмыльнувшись, ничего не понявшему агенту. Он шел дальше, Гримм был где-то рядом. Как и Хельга, которая призывала стаи воронов, и посылала их на колдунов Культа Разложения.
Это было чертовски весело и страшно. Две эти эмоции переполняли меня и вытесняли все остальные. Черно-фиолетовые диски слетали с моих рук и срезали головы, руки и прочие конечности открывшимся культистам. Один таки ранил меня, и сейчас я не мог двигаться, ибо в моей ноге торчал кинжал. Времени на то, чтобы вырвать его - не было. Гертруда рубила культистов топором и справлялась с этим очень даже хорошо, еще не один из них не смог её ранить. На её лице блестели пятна крови и гнили, которые она высекала из нездоровых тел колдунов. Хельга же стояла рядом со мной и читала совсем уж странные и непонятные мне заклинания. Я никогда не видел, чтобы колдуны призывали воронов, или чтобы их теневые шары были похожи на клювы этих птиц. Видимо, Высшая Жрица Культа могла много чего делать, не только хорошо играть на гитаре. Я прижался к её спине своей, и с моих рук слетело два теневых диска, разрезав очередного культиста разложения. Он распался на три части. Голова подкатилась к моим ногам, и теперь я мог убедиться, что маски на их лицах из человеческой кожи. Я очень надеялся, что Логан не состоит в культе и сейчас тоже борется с этими любителями гнили. Тяжело вздохнув, я заметил, что колдуны на что-то отвлеклись. Внутренние ворота Казематов с треском раскрылись и рухнули на нападающих. Большая их часть погибла, другие успели растворить дерево и железо и кинуться в повторную атаку. Во двор вышел Макс. Он, положил на плечо копье из энергии Пустоты и осмотрелся. Завидев раненого меня, барон приветливо замахал, и я салютовал теневым диском ему в ответ. Копье метнулось в культиста, который решил напасть на Хельгу в ближнем бою, его тело разорвалось, но кровь поглотила Пустота. Быстро соорудив еще одно копье, Макс принялся прорываться к нашей позиции.
Земля под нами задрожала. Стоя рядом друг с другом, наша четверка была ужасно потрепана. Хельга порвала черное платье с темно-синими воронами на нем и была теперь похожа на размалеванную портовую шлюху. Её голову украшал все тот же венок, а на руках виднелись кольца с фиолетовыми, синими и черными камнями. Высокий кольчужный воротник Гертруды лопнул, и она тяжело дышала и обливалась потом, срывая с плечей проплавленные наплечники. Максимилиан остался в одной рубашке, камзол валялся неподалеку, весь изодранный. Его когда-то носила иллюзия барона, которую ждала скоропостижная кончина. Культисты Разложения кончились, везде были трупы. Теперь нас окружала стража. Стражники наспех складывали трупы в кучу, а затем поджигали их. Они обнажили мечи и были готовы атаковать нас.
Я был в рваной рубашке, жилетке заляпанной кровью - как своей, так и чужой - и с дыркой в ноге. Покачиваясь, я весь дрожал и ожидал новой атаки, от кого угодно. Мне не терпелось закончить этот бой. Победить и уничтожить все тех, кто еще раз посмеет взорвать мою славную квартиру.
- Неплохая битва... Ну, как оно тебе, а, Гертруда?
- Неплохо. Еще бы вы, колдуны, не были такими хлипкими... колдуны, чертовы.
Она закашлялась, а я засмеялся. Сбросив с пальцев остатки теневого диска, я потянулся во внутренний карман жилетки и обнаружил мокрую от крови пачку папирос. Выудив одну, я прикурил от любезно подставленного огонька Макса.
- А ты как? - тут же осведомился я у него.
- Неплохо. Давно уже так не веселился, - все с той же холодной гримасой ответил барон.
- Оно и видно, - с усмешкой пробурчал я и уселся на пропитанную кровью землю. Раж битвы постепенно отходил и мне становилось легче. Пустым взглядом я глянул на стражей и крякнул, потирая ноющую спину. Какой-то остряк-самоучка зарядил по ней молотом, но не так сильно, чтобы сломать.
Наконец, в воротах показался Логан. Он шел, держась за раненную руку безвольным грузом висевшую и болтающуюся из стороны в сторону. Раздраженно распихав стражу, он подошел к нам и тяжело вздохнул.
- Опять ты, Гримм. Что на этот раз? Что это вообще было?
- Охота на Ведьм, - устало прорычала Гертруда, присаживаясь подле меня. Она пихнула меня в бок, и я предложил ей папиросу, - они хотели убить Максимилиана и Гриммвальда, а заодно и нас. Судя по всему, они пошли ва-банк.
- Или это был гамбит, - тихо и расстроено прошептала Хельга, кратко кланяясь Логану. Он же поклонился в ответ, хоть и ему этого совершенно не хотелось.
- Что бы то ни было, пока этот культ так глубоко в нашем славном обществе, тебе Гримм, лучше скрыться.
Я рассмеялся и поднялся на ноги, покачиваясь и дрожа от саднящей боли в ноге.
-И куда мне идти?
- Ты знаешь куда, Гриммвальд, - Макс положил руку не на плечо и смерил меня холодным взглядом, - ты всегда знал. Но ты подвергал опасности своих друзей и знакомых. А теперь... Вот что случилось теперь. Если ты не пойдешь со мной, то погибнешь. А пока они будут бегать за тобой, погибнут все они... Твои друзья. Возможно даже любимые. Можно сказать, что они будут умирать у тебя на глазах, пока ты будешь высокомерно смотреть на всю эту беготню и менять одно укрытие на другие.
- У меня нет никакого желания говорить с ним. Никакого.
- Да про что вы, черт возьми!? - кажется, хором вопрошали Логан и Гертруда.
- Это не важно. Я предлагаю, чтобы ты осталась со своим начальником, а мы отправимся в Убежище. Мне бы не хотелось, чтобы вы двое знали, где это, - я был серьезен и уже не шутил. Не смотря на то, что я считал этих двоих своими... знакомыми, мне было бы неприятно видеть их там, куда я отправлюсь. Да и зачем? Так они будут в сохранности, мало ли что ему придет в голову.
- Что, да ты...
- Нет, пускай, - Логан схватил дознавательницу под руку и потянул к себе, - пусть идут. У нас еще много проблем. Если нашей главной задачей является так называемый Культ Разложения, значит, им мы и займемся. Если весь этот бред про разделенный культ, правда, то опаснее всего сейчас - это культ именно этих безумце.
Логан указал на трупы и вздохнул. Он устал, я чувствовал это. Все мы устали.
- Сукин сын, - бросила Гетруда и, отпихнув от себя Логана направилась в крепость. Топор, что она тащила за собой, неприятно скрипел и звякал.

Девушка шла по высокой стене Казематов и пинками скидывала трупы культистов вниз. Она была зла на весь мир, и на Гриммвальда в отдельности. Очередной труп в коричнево-зеленой мантии, полетел вниз. Перевязанная, одетая в серую робу, Гертруда устало добрела до скамьи и плюхнулась на неё. Ей осточертело бездействие и тупиковость ситуации. Ведь улик не было. Были лишь символы культы и описание скрывшихся, но попробуй их найди ночью в Гилнеасе. Эти крысы разбежались по своим норкам. Вдруг, рядом с собой она заметила ворона. В клюве он сжимал конверт. На конверте был темно-синий герб в виде странного глаза, не похожего на тот, что агенты видели раньше. В гневе, Гертруда схватила птицу и сжала её в кулаке. Пару раз, жалобно каркнув, ворон испустил дух, а его глаза лопнули, оросив черной кровью руку дознавательницы.
Вскрыв конверт и прочитав содержимое, она не поверила своим глазам. Поджав губы, Гертруда бегом направилась в кабинет Логана.

Через день пути, мы, наконец, добрались до убежища. Кучер был свой, так что, его не надо было убивать. Я потер ноющую спину и последовал за Хельгой и Максом. Маленький домик на горе не представлял из себя ничего примечательного. Он был старый, потрепанный временем и казалось, вот-вот развалится. Раскрыв дверь, Макс прошел первым. Очутившись в маленьком зале, мы прошли еще дальше, в узкий коридор, заставленный всяческим хламом. На ощупь, найдя люк, Макс открыл его, и мы спустились на пару десятков метров ниже. Там нас ждала тяжелая дверь из черного камня, а перед ней, два ритуальных круга. Как только мы подошли достаточно близко, круги засветились и из них вылезли демоны. Их кожа бугрилась и была темно-синего цвета, гротескные маски-клювы скрывали огромные рты и пустые черные глаза. Ненормально длинные руки и короткие ножки содрогались в конвульсиях. Я чувствовал невероятную силу того, кто призывает этих демонов. Они поклонились Максимилиану, и дверь распахнулась, пропуская нас внутрь Убежища.
Мы шли по темной галерее, уставленной разнообразные фресками, картинками и вазами. Тут были быстры странных существ. Одни с длиннющими ушами, другие с рогами... Кого-то я бы принял за демона, кого-то за жертву ветров Пустоты. На картинах были изображения древних и неправдоподобных битв. На них сталкивались армады демонов и людей с длинными ушами. Преимущество фиолетово в предметах искусства не настораживал меня. Я уже привык к такой гамме, за время общения с Максом. Когда длинная галерея, наконец, кончилась, я посмотрел на карманные часы. Уже была полночь. Очередная дверь из черного камня открылась перед нами, и навстречу нам вышел тощий человек в темно-синем облачении. Капюшон скрывал его лицо, но я отчетливо видел венок с козырьком в виде черепа особенно крупного ворона. На животе у него была железная пластина со странной шестиглазой гримасой на ней.
- Добро пожаловать в обитель Изменений, повелитель, - хриплым и каким-то не своим голосом приветствовал нас культист и уступил дорогу.
- Загляни в бездну, - ответил слуге Максимилиан и кивнул мне. Хельга уже знала что к чему, и вошла в помещение первой.
Моему взгляду предстал огромный холл. Все культисты были одеты так же, как и привратник. Некоторые выделялись пестрыми воротниками, украшенными черными перьями. Другие ходили в странных масках с искривленными Пустотой лицами на них. Другие же были облачены в полный латный доспех и стояли парами у некоторых дверей. Тут было очень тихо, не смотря на то, что большая часть культистов переговаривались друг с другом.
- Прошу за мной, - прозвучал девичий голос, не терпящий отказа. Я даже вздрогнул и хотел уже открыть рот, как поймал на себе взгляд всех культистов. Странно, они друг с другом мысленно, что ли общаются? Состроив кислую мину, я последовал за девушкой.

[свернуть]

[Оборай]

Часть Третья.

Скрытый текст

Дверь за мной со скрипом закрылась. Я очутился в мрачном зале. Скудный свет черных свечей и синеватого пламени освещал ритуальный круг и странное устройство, похожее на барабан. Вместо мембраны, на "барабане" виднелось черное стекло, по кругу которого располагалось восемь зеленых кристаллов.
Когда я услышал тяжелые шаги, то чуть не подпрыгнул со страха. Рядом со мной стояла сгорбившаяся фигура в коричневых тряпках и с посеревшей кожей. На груди у него висел толстый фолиант, а его пальцы больше походили на когти. После недолгих манипуляций с устройством, он прошипел заклятье. Его голос был похож на голоса сразу нескольких людей: тут слышался и голос сурового стражника, и портовой девицы, и маленького ребенка, чей пол было сложно опознать.
-Пройди в круг, - прошептал он мне одним из тысячи голосов и указал вперед. Я послушался.
Встав в круг, я перебирал тысячи вариантов того, что же со мной может сейчас случится. Я совсем не ожидал того, что свечи погаснут, что кристаллы вокруг "барабана" загорятся, и направят свой тонкий и блеклый свет в центр. Черное стекло на устройстве завибрировала и начало проецировать странные картинки. Зеленые нити всплывали и формировали человеческую фигуру. Это был мужчина, он сидел на удобном и, видимо, дорогом стуле, ко мне спиной. Я заметил дым, который проецировали кристаллы, он зеленой дымкой плыл ко мне и подсвечивал мое бледное лицо. Мои глаза заблестели, ибо я, наконец, увидел Его. Того, кто стоял за всем этим Культом... а может Культами? Мне нужны были ответы. У проекции этого человека - возможно, - они были.
-Мистер де'Паре, добро пожаловать в Убедище, - его речь слегка вибрировала и отдавала помехами, он искажался, и нельзя было понять какой на самом деле у него голос.
-К... Кто вы такой?
- Зовите меня просто Видящий. Остального вам знать не обязательно.
- И чего вы от меня хотите?
-Правильнее будет задать вопрос так: Чего хотите вы от меня, Гриммвальд? Власти? Денег? Мести обидчикам?
- Нет. Я...
- Идет война, де'Паре. Она уже на улицах Гилнеаса. Она уже в наших с вами душах. Я - меньшое зло, а то с чем вы недавно боролись - большое. Вот и подумайте, что же вам нужно. Конечно же сила! У вас огромный потенциал, но недостаточно силы, чтобы использовать его. Я могу вам эту силу дать. Но не буду скрывать... Вы - инструмент в моих цепких руках и не больше. Нам не обязательно быть друзьями, чтобы сотрудничать.
- Понимаю. Так значит, вы наделите меня силой за "просто так"?
- О нет, Гриммвальд, о нет. Вы будите работать на меня столько, сколько мне будет нужно. Я открываю все карты сразу, поскольку считаю, что взаимное доверие вещь важная, в отличии от дружбы и человеческого отношения.
- Вы хотите, чтобы я стал полоумным культистом? Просто в темно-синей, а не коричнево-зеленой робе? Ведь различия именно в этом!
- Нет, различий вы еще не видели. Их много, и дело не в тряпках. Дело не в названиях или самом культе. Культ - это лишь инструмент, чтобы заполучить как можно больше подобных вам кадров. У вас, де'Паре, есть исключительный талант - собирать вокруг себя людей, которые никогда бы не стали вашими друзьями или помощниками. Но вам удается. Чего только стоит Гертруда и Логан. Вы - лидер. Я тысячу раз слышал разные мнения о ваших способностях, но ни разу никто не сомневался в вашем лидерском таланте. Вы скрываете это талант, прячете под маской эгоиста и одиночки. Но... Как я уже говорил, настало время, когда маски должны быть сброшены. Настало время войны. Сами того не желая, спасая нашего оперативника, вы вступили в неё. Внутри души вы страстно хотели, чтобы Игра закончилась... Ну, так я даю вам все возможности перестать играть в игры, и начать воевать со злом. С огромным злом, которое рано или поздно уничтожит не только Гилнеас, но и весь мир. Культ Разложения - лишь начало. И хоть этот культ (благодаря вашим стараниями) уже дышит на ладан, Гилнеас остается в опасности. Я скрою от вас свои истинные мотивы, но скажу только одно: если вы когда-либо мечтали сделать хоть что-то большее, чем напиться и совокупиться с грязной женщиной, то вот он... Ваш шанс.
- Вы предлагаете мне... стать Героем?
- Нет, но отчего же вы им не станете? Герои бывают разные. Одни делают все, на благо народа и даже не думаю о себе, другие же спасают этот народ как могут. Вы можете убить, сколько пожелаете людей, искалечить судьбы сотни тысяч граждан Гилнеаса, но если вы спасете короля и само королевство - вы навсегда останетесь в их сердцах как Герой. А я уж позабочусь о том, чтобы историки будущего не омрачили вашей личности.
- В чем подвох? - я решил взять быка за рога. Сразу и без промедлений. Слишком уж хорошим было предложение Видящего.
- Вы станете моим. Полностью. Вы будите исполнять мои приказы. Вот и весь подвох.
- Хм. И как вы будите меня "обучать"?
-Я? Никак. Этим займется Хранитель, - пальцы сжимавшие папиросу указали на сгорбившуюся в полупоклоне фигуру. Она лишь что-то пробубнила.
- Хм. Просто отлично. Я...
-Ах да, и еще одно. Вы будите находиться тут ровно пять лет. Для всех своих знакомых - вы умрете. Пропадете без вести. Даже для Максимилиана и Хельги. Вас более не существует. С Культом Разложения отлично справятся знакомые агенты Тайной Полиции. Тем более, что мы уже выслали им достаточно улик и подсказок, чтобы они уничтожили культ как можно быстрее. Теперь, вы согласны?
Я обернулся на дверь, скрытую в полумраке помещения и сжал кулаки. Взгляд мой упал на зеленый, подрагивающий силуэт Видящего. Пепел с его папиросы упал и развеялся зеленой дымкой. Я очень тщательно все обдумал и почему-то знал, что моего согласия уже не требуется. Войдя в комнату, я подписал контракт. Так тому и быть. Я всегда мечтал о силе, я всегда мечтал сделать нечто больше, чем ничего. Я всегда мечтал вести за собой... И не важно, праведна ли окажется цель. Малое зло? Хах, не так уж и плохо звучит.
-Я согласен.

****

Через несколько месяцев после исчезновения Гриммвальда, начали слетать головы управляющих Культом. Все, как и говорил Видящий. Время Ведьм для Гилнеаса закончилось. Культ терял свои силы: страшные убийства прекратились, больше не было ритуалов в подворотнях Канализация. Казематы стояли неприступной крепостью с усиленной охранной.

Через несколько лет, Гертруда стала капитаном карательного отряда агентов Тайной Полиции. Они называли себя "инквизиторами" или Орденом Молота, и занимались отловом подозрительных колдунов и оставшихся культистов. Что-то странное поселилось в её душе. Слишком уж было много стремления найти и покарать виновных... и невиновных. А может, она искала де'Паре? Неизвестно.

Максимилиан и Хельга восстановили квартиру де'Паре и поселились в ней. Несколько лет они мучились тягучей их души виной за исчезновение хорошего друга, но затем зажили новой жизнью. Они так же получали указы от Видящего, но без особого рвения выполняли их.

Логан ушел на покой и теперь прозябает свои огромные капиталы в самых дорогих борделях и курильнях Гилнеаса. Его имя многие забыли, а Гетртруда так вообще возненавидела внезапно ослабевшего командира.

Мисс Дри искала Гриммвальда. Она единственная подозревала, что с ним случилось, так как тайно следила за колдуном. Она была близка к разгадке, когда её сбили с толку и захватили инквизиторы Гертруды.

... ну а что до меня? Мой мозг сейчас лопнет от знаний. Мои руки сильны как никогда, ибо в них моя сила... я связался с Пустотой и познал истинную мудрость Перемен. Ведь именно перемены суть магии. Темной магии демонов...

Прошло пять лет...

[свернуть]

[Оборай]

Часть Вторая.

Скрытый текст

Грэйм шел по дну. И с каждым шагом его поступь становилась все тяжелее и невозможнее. Он пытался закрыть глаза, но ничего не получалось. Надо было отказаться от всего этого. Но к чему сомнения теперь, когда он уже по самую макушку в этом странном дерьме. Идя сквозь воду, к нему возвращалось его здравомыслие. Остроты вновь и вновь приходили на язык, но только вот озвучить он их вряд ли мог. Вода все глубже забиралась в его легкие и ему все труднее дышалось. Смерть была близка. Но делая шаг, он вроде, как и убегал от неё. На минуту, на секунду. Тьма, та самая тьма, которую он видел во сне, вновь пришла к нему. И теперь, она была много страшнее, чем раньше. Теперь она была реальна, она была осязаема. Она была похожа на простоквашу, которой залили его по самые уши. Он спокойно мог жевать её, пить, дышать ей, но... Все это было слишком странно, чтобы верить в это. Чтобы чувствовать... Что это реально. Нет, все это было ложью. Не может такого быть. Не одному богу не под силу такое. Но, сколько богов знает лично Грэйм? Кроме того шарлатана, оставшегося на берегу с женщиной, он совсем не знает богов.
Но вот, как и во сне, солдат увидел свет и устремился к нему. Он все работал руками, работал и работал, чтобы, наконец, оказаться под алым небом, с голубым солнцем и серой землей. Его тело было сухим и нагим, набедренную повязку, видимо, сорвало течением. Если это самое течение там вообще было. Тирсонн обернулся и посмотрел на водную гладь. Так в чем же испытание? В чем мое испытание, яростно думал солдат, повторяя этот вопрос словно молитву. Будто бы она помогла ему в дальнейшем пути. А перед его взглядом была только черная вода. Черная, как в тот день, когда чума отравила Азерот. Как в тот день, когда Артас предал мир живых и променял его на холодный трон и такую же холодную корону. Сам-то Грэйм был из Лордерона, поэтому даже спустя столько лет, воспоминания оставались свежими и такими... Они делали больно его душе. В груди саднило, и дышать было трудно. Ведь все погибли, все его друзья, знакомые, любимые. Об этом легко говорить с улыбкой, когда ты сам не знаешь, что такое смерть или хотя бы элементарная потеря. Об этом легко говорить, когда ты мнишь себя кем-то, кто никогда и не имел ничего, с чем ему было бы грустно расстаться. Глупость конечно. Грэйм улыбнулся и потер лицо.
Он отвернулся от водный глади, чтобы встретиться глазами со странной парой существ. Два волка. У обоих голые черепа, но тушка покрыта сероватой шерстью. У одного волка на шерсти красные узоры, у другого черные.
- Кто вы? - вырвалось у солдата. Он перехватил копье и выставил его перед собой. Будто бы оно могло спасти его.
- Мы...
- Боль.
- Сомнение.
Голоса были подобны бурану в холодных горах близ Ледяной Короны. Они вторили друг другу, и было трудно их различить. То ли они повторяли друг за другом, то ли говорили одни и те же вещи, поэтому их голоса были так похожи. Кто они? Боль и сомнение? Что за вздор.
- Это какой-то кошмар.
- Это реальности.
- Реальность.
- Ты пришел туда, куда не ступала нога человека. Человека...
- Человека!
- Тут жили азота, и они стремились к знаниями.
- Знаниям!
Грэйм отполз от парочки волков и заткнул уши ладонями. Ему было противно слышать их голоса, настолько они были неестественно человеческой природе. Он привык к вою мертвецов, привык к шепоту демонов, но к этому... К этому он привыкнуть не мог. Не смог бы, даже если бы захотел.
- Слушай нас. Сквозь боль.
- Сквозь сомнения.
- Твой пророк - лжец. Он лишь колдун, что затуманил твой разум. Он привел тебя сюда затем, чтобы ты взял то, что не принадлежит ему.
- Артефакт. Книга.
- Книга.
-Книга!
- Прочь, псы смердящие! Прочь! - Грэйм встал и ударил щитом одного из волков. Другому волку повезло меньше, другого солдат проткнул копьем. Парочка существ завизжала так, как не визжали дети, которых бы сжигали заживо. Они начали ругаться, лаять, материть все основы мира и скрылись в воде. Вода теперь бурлила, и солдат поскорей отошел от неё. Он уперся плечом во влажную черную постройку, витиеватую и не естественную для человеческого разума. Он бы сошел сума, если бы долго смотрел на неё. Покрепче перехватив щит с копьем, старый солдат двинулся дальше по серой земле, под голубым солнцем и алым небом, стараясь не смотреть на странные постройки из черного, не отражающего свет, камня.

Существо, чье имя нельзя произнести ни на одном из языков ныне живущих, а так же покинувших Азерот, сидело на троне, сделанном из черепов и костей тех, кто мнил себя достойными. Оно было высоким, много выше человека, сильнее его раза в четыре и шире раза в два. Его алые глаза сверлили странные, но уже столь близкие его безумному духу постройки из черного камня. Что пережевал он в эти секунду? В эти минуты? Времени тут нет, это он уже давно понял. Неужели ему несут искупление, неужели грядет его смерть, пробирается сквозь лес безумия. Испытания... Их выпало слишком много на душу того, кто шаг за шагом приближается к своему триумфу. Ну а толку? Он забудет обо всем этом... Но только если захочет забыть. А кто за ним? Пилигрим. Вот ему-то Повелитель не собирался передавать свои силы. Он поднимает руки. За миллионы лет он не разучился их поднимать. И взывает к богам, которые некогда правили этим миром.
Последний азота взывает к Старым Богам. И щупальца, что были увековечены в обсидиане, начинают двигаться и оживать. Теперь понятно, почему все эти фигуры из камней, что не отражают солнца, были настолько... странными. Потому что они изначально были живыми. Они лишь часть большего безумия.

Когда лес черных щупалец начал оживать, что-то ойкнуло в душе Грэйма. Страх поселился в его разуме, и солдату захотелось бежать. Плевать на бурлящую воду, на сомнения и боль. Все это в прошлом, все это... Все это пройдет, ему просто надо покинуть это место, чтобы не встретить безумие и ледяной страх, который уже сковал его ноги. Или это... Может это и не страх вовсе? Осталось заставить себя посмотреть вниз. Но как это сделать, если даже моргнуть страшно? Страх, он бьет по груди молотом и пробивает твои кости, пробивает твою плоть и что-то еще, что нельзя потрогать и понять. Но Тирсонн все-таки опустил свои глаза. И вместо ног, он увидел мясистые и склизкие щупальца, что окутывали его и сжимали. Кости уже начинало ломить. Боль сменила страх. С безумным криком, забрызгав бороду слюнями, старый солдат начал бить отростки копьем и ребром щита. Он хотел избавиться от них, действительно хотел. Противоестественные отростки, что произрастали из обсидианов гнезд на местах, не менее противоестественных построек, не просто пугали его. Они разбудили в нем гнев. Эти вещи, эти существа, эти постройки, это небо, это солнце... Все это должно погибнуть! Этого не должно быть в нормальном мире с нормальным солнцем и нормальными, добрыми, людьми и прочими существами. Не должно быть и таких вот пилигримов, которые прихоти ради, убивают десятками, сотнями, а то и тысячами! Ведь история его жизни еще не написана до конца. А это значит, что Грэйм может написать в этой истории все что угодно. Это словно книга, которую он не закончил... Словно книга.
Написать все, что ему угодно... Все что угодно...

[свернуть]

Часть Третья.

Скрытый текст

Музыка.

Укутанный по самую шею черными, пульсирующими щупальцами, Грэйм смотрел на громадную фигуру, только отдаленно напоминающую человека. Азота... вот кто он. Предок человека, последний из своего рода. Но что осталось в нем от человека? Ничего, что могло бы помочь старому солдату не сойти сума. Кто он? Что ему нужно?
Обсидиан скрежетал, щупальца внутри конструкции, напоминающей человеческий скелет, странно щелкали. Лысый черный череп с непонятным знаком на лбу. Алые глаза, что твои гномские лампочки. В нем было больше смерти. Его будто бы создала сама смерть. Скелет из обсидиана, с красными прожилками двигался с трудом. Но он приближался. Шаги его были тяжелыми, медленными. В одной руке он держал посох украшенный перьями и амулетами умерших богов, а в другой руке сжимал толстый свиток черного цвета.
- Имя мне Сетемхет, я последний из азота. Я - Летописец. И я цель, к которой шел Пилигрим. А ты... ты подобен героям моего народа. Нагой с копьем и щитом ты вышел против неизведанного, прошел испытания, что выпали на твою смертную душу. Твое слабое тело из плоти и кости не сломилось под гнетом непонятного тебе врага. Твой разум, такой простой и легкий не был извращен безумием, что ты видел по дороге сюда. Ты выжил, пройдя сквозь мертвый песок, мертвую воду и мертвый огонь. Ты прошел сквозь сомнения, познал ты и боль. А теперь, ты стоишь перед великим творением Бога Смерти, перед тем, чем могли бы стать все азота... И ты, что ты думаешь обо мне?
Его когтистая рука, что сжимала посох, двинулась в сторону и щупальца отступили. Но они никуда не делись и были рядом, это Грэйм старался не забывать. Он стоял на коленях, тщетно шаря руками по серой земле и выискивая свое оружие. Вот пальцы ткнулись в столь теплое древко копья, вот вторая рука нашла кожаную ручку щита.
- Что ты такое?
- Я был создан из обсидиана, саронита и самого существа Бога Смерти. Я сам хотел этого, не буду лгать. Я хотел вечной жизни и только недавно сознал, какое же это ярмо. Пришел ли ты заменить меня, Грэйм Тирсонн, бывший солдат сорока четырех лет? Ветеран Седьмого Легиона. Тут, - обсидиановый скелет постучал пальцем по свитку, - тут все про тебя есть. И все ты можешь узнать. Только лишь согласись заменить меня. Согласись избавиться от плоти, столь ненавистной твоему роду. Ведь именно Старые Боги дали тебе её как проклятье. А теперь у тебя появился шанс избавиться от него. Скажи лишь "да" и все твои муки уйдут.
Грэйм смахнул слезы с лица и поднялся. Он еле доставал Летописцу до таза, но ущемленным себя все равно не чувствовал. Он сильнее этого скелета, вдруг понял солдат. Сильнее, потому что он человек. Может и знает он не так много как это чудовище, но оттого и легче ему. Горе от ума. Это Тирсонн помнил хорошо.
- Нет. Такой ответ тебя устроит, чудище? Я - солдат, а бывших солдатов не бывает. Бывают бывшие наемники, бывают бывшие бандиты, бывшие злодеи и колдуны... А вот солдатов нет бывших. Я пехота, я серая масса, мясо, которым кидаются на самого смертоносного врага. Я иду в первых рядах. И такие парни как я погибают. И потом, из океана нашей крови рождаются чудовища подобные тебя. Ритуалы, жертвоприношения... Как мне все это надоело! Забери свой свиток, забери свои знания, забери свой обсидиановый зад и отправляйся обратно в бездну, из которой ты выполз! Я - человек! Я твой потомок.
Грэйм перехватил копье и заслонился щитом. Улыбка заползла на его губы. За столь долгое время он уже давно искренне не улыбался.
- А азота больше нет. Вы вымерли. Настало время человека!
Копье уперлось в ребра обсидиановой машины. Оно согнулось, и древко затрещало, разламываясь. На секунду, старый солдат подумал, что его бравада, его уверенность - это все помешательство сумасшедшего. Но нет. Обсидиан поддался. Зловонная зеленая жижа полилась из узкой раны. И чем сильнее нажимал Тирсонн, тем больше становилось жижи, тем шире становилась рана.
- Нет, что ты делаешь! Идиот!
Грэйм уже и не слышал, кто это кричит за спиной. Вряд ли эта машина. Машина, если бы могла, улыбалась бы. Свиток упал из цепких когтей обсидианового чудовища. Посох с грохотом, подобным грому, рухнул на серую землю. Иллюзии алого неба, голубого солнца и серой земли стали уходить. А приходили руины, маленькая пещера, в которой было пусто и пахло пылью. Этого нет. Ничего этого нет. Это иллюзия, все это иллюзия!
Копье вошло достаточно глубоко, древко треснуло, и Летописец отступил на пару шагов, ближе к своему трону.
- Ты отверг знания человек, тем самым спас себя... И его. Ведь он мог занять мое место, а ты бы просто погиб...
Сетемхет указал на Гриммвальда. Колдун с яростной гримасой кинулся к ним, но Грэйм уже ничего этого не видел. Он покрепче перехватил щит и бежал теперь навстречу... Навстречу концу, вероятно? Оттолкнувшись от исчезающей иллюзии, солдат подпрыгнул и со всей той силой, что могла быть в человеческом теле, ударил Летописца в череп. Ребро его дубового щита лопнуло, но все-таки разбило обсидиан. Красно-зеленая жидкость брызнула, и Тирсонн потерял этот мир. Когда он упал, его разум уже был далеко за пределами этой странной и древней пещеры. А ожоги от "крови" обсидиановой машины дымили, источая запах жженой плоти.

Я коснулся свитка и тут же отпрянул. Пепел. Все это превратилось в пепел. Посох стал пеплом, Сетемхет стал пеплом... И все из-за этого человека! Если бы он послал Хельгу, то все бы вышло, все бы получилось! Я пнул бездыханного солдата и закашлялся. С иллюзией пропали и мои силы. Моих сил становилось все меньше и меньше. Больше это место не было центром хаоса и безумия. Духи Старых Богов были изгнанны из этого места вместе с их хранителем. Но так ли на деле? Куда делась душа Сетемхета? Я еще раз посмотрел на солдата и сплюнул кровь. Рядом стояла Хельга и держала меня за руку. Видимо, я чуть было не упал. Вырвавшись, я стал ходить вокруг теля старого солдата.
- Куда ты убежал, Сетемхет!? Где ты, Летописец?
- Дорогой...
- Молчи, женщина! Молчи... Все пошло не так! Понимаешь ты или нет? С этим свитком я бы мог стать Богом! Я бы построил свой мир, в котором не было бы боли, не было бы ошибок...
- А теперь мы вернемся в твой мир. Он подходит только для нас двоих.
- Я хотел лучшего для всех, а не только для нас двоих. Я бы стал Богом! Я чувствую силы в себе. Я знаю, что смог бы... Это было бы удивительный, прекрасный мир. Мир, полный женщин, чья красота не уступала бы твоей красоте, и мужей, чей ум не был бы столь низким, как у этого Грэйма... Понимаешь ты?
- Так вот... ради чего это все?
Я кинул уничтожающий взгляд на солдата. Он все еще жив! Удивительно, просто удивительно.
- Это было самоубийством с самого начала, Гримм... И ты это знал. Прекрасно знал... С самого того дня, когда ты понял, что это - больше не Игра.
- Сетемхет... Что ты делаешь в теле этого идиота?
- Я бы не хотел уходить, не высказав тебе все, что думаю о твоих... Идеях и мечтах, да.
Грэйм, словно кукла, поднялся. Я отступил на шаг. Я был готов к этому бою. Я был готов.
- Культы, тайные общества, политика... Все ради этого свитка, не так ли? Мало кто знал о нем. Но ты как-то узнал. Ты как-то узнал и о подлинной истории азота. Но знал ли ты, что когда в нашем мире появлялись злодеи подобные тебе или мне, всегда появлилсь герои, подобные ему? Грэйм - обычный человек и в этом его приемущество перед нами, теми, кто считает себя богами. Он ошибается, он проигрывает, но... Он никогда не уступает. Да и Богом он быть не хочет. А что мы? Ты прекрасно знаешь, до чего меня довела жадность и страх перед смертью. А до чего она довела тебя? Безумие, смерть, болезнь... Ты продался Легиону, Гриммвальд. И сколько бы ты не оправдывался, на самом деле ты ищешь пути, при помощи которых армия демонов вторгнется на Азерот. Что они пообещали тебе, эти демоны? Что ты станешь Богом нового Азерота? Ха, что за вздор. Зло... Оно никогда не меняется, правда?
Я сжал кулаки и подошел к "Грэйму" вплотную. Ткнул его пальцем в грудь и плюнул ему в морду.
- Ты лишь начало. Ты лишь одна из нитей, которая может привести меня к силе Старых Богов. Я стану Богом! Я не столь ограничен в своих желаниях как ты, Сетемхет! Ты хотел быть бессмертным, а я же хочу стать повелителем жизни и смерти! Богом, вот кем я стану.
- Некогда ты был записан в свитке как герой, который способен уничтожить зло его же орудием. Теперь я вижу, как низко...
- Заткнись, - уже почти в истерике кричу я. - Женщина! Открой портал, мне тут... Мне тут более нечего делать.
- А что с Грэймом?
- Да, Гриммвальд, что с этим телом? Ты хочешь, чтобы я поселился в нем? Или ты все-таки уберешь его отсюда. Ты не оставишь этого человека тут умирать?
Я ударил женщину по лицу. Обруч с медными рогами упал и разбился. На её щеках блестели слезы.
- Открывай портал, тупая ты блядь!
Хельга хотела что-то сказать, но повиновалась. Я чувствовал тень измены в её душе. Рано или поздно она предаст меня. Предаст и умрет, как и все те, кто решались на это. Я вернулся к "Грэйму".
- Что до тебя, Сетемхет... Верни этому человеку его тело и сгинь. Тебе тут не место, он правильно сказал. Настало время людей. Настало время новых Богов. И тебе среди них не бывать, как бы ты не хотел.
- Ты смешон, Гриммвальд, просто смешон...
Я хотел было ударить его, но тело стало мягким и не послушным. Грэйм упал перед моими ногами, и только я теперь мог решить, достоин ли старый солдат жизни, или ему суждено умереть в этих пещерах. Но выбор уже был сделан за меня.
- Доставь его в Ульдум. Брось рядом с какой-нибудь деревней. Если его не сожрут гиены или местные дикари...
Я не хотел продолжать. Да и смысл? Мы с ней понимали, что будет тогда. Если, это будет, конечно. Я стер ему память, но сил у меня на все не хватило. К тому же, после того как в теле Грэйма побывал Сетемхет, его ментальная защита будто бы увеличилась. Так ли это? Мне уже было дурно от нахлынувших вопросов. Сил у меня более не было, и я уповал только на то, что все это страшный сон. И я сейчас проснусь, с посохом в одной руке и свитком в другой. Я стану Богом, обязательно стану.
Я встал и направился в портал. Мне нужно перевести дух. Даже богам нужен отдых.

А Грэйм Тирсонн все-таки выжил. Он сейчас где-то в Ульдуме. Возвращаться в Штормвинд ему не очень-то хочется. Да и что-то держит его в этом неизведанном месте. Какие-то смутные воспоминания и отголоски прошлого, что нерешительно, стеснительно, нашептывают ему верный путь. И шепотки эти странные... Такие холодные и челюсти, что шепчут странные слова направления, будто бы сделаны из... обсидиана?

[свернуть]

¹Иосиф Бродский. Не выходи из комнаты, не совершай ошибку... (1970)
²Иосиф Бродский. Черные города... (1963)
³Гийом Аполлинер. Исход.
⁴Иосиф Бродский Пилигримы (1958)

Миллионы ошибонек! Неправильно построенные предложения, нелоровая фигня и еще много чего приятного. Буду благодарен Пике, если он вновь возьмет на себя труд и вычленит ошибки из третьей части, ну, то есть четвертой. А еще из-за форума нельзя нормально расположить все четыре главы. Слишком много знаков, видите ли.

[Оборай]

Культ. Ритуал Третий.

Пилигримы.

И быть над землей закатам,
и быть над землей рассветам.
Удобрить ее солдатам.
Одобрить ее поэтам.⁴

Часть Первая.

Скрытый текст

Музыка.

Прошло много лет с тех пор. Не пять, а даже больше. Что и говорить, но герои сменились, а злодеи остались. Зло может сменить свою внешность, переодеть дорогие одежды и встать под новые знамена. Появятся новые маски, но... Зло останется злом. А герои. Некоторые герои продадут свои души и тоже станут злодеями. Говорят, что только малое зло может побить зло большее. Но это вздор. Зло остается злом, каким бы малым оно ни было. Так же и тут.
Но что бывшие герои? Гриммвальд продал не только свою душу, но и свою совесть Культу, но только не разложения и смерти, а культу Ворона. Некоторое время спустя, культ назвался иначе. Но, это неважно. Как я и говорил выше, совсем не важно, как называется зло. Культ Ворона было меньшим злом, если сравнить его с Культом Смерти и Разложения. Де'Паре понимал это и всячески старался оправдать свое присутствие в нем. Он встретил своих старых знакомых в Культе, а так же приобрел новых друзей. И не только друзей, но и любовницу. Он побывал в местах, о которых страшатся думать обычные люди, да и колдуны средней руки тоже.
Но, рассказывать тут будут не столько о колдуне-перевертыше, сколько о его подельниках, если их можно назвать таковыми. Гриммвальд вернулся оттуда, откуда не возвращаются, другим. Совсем другим. Он обезумел, потерял прежний лоск и шик, глаза его сменили цвет, а поступки источали страх и ужас. С нормальными людьми колдуну было не по пути. Но у него оставались такие же безумные соратники, которые и помогли ему уничтожить Культ Ворона и переделать его в закрытое и неимоверно узкое, что твой наперсток, общество. И волею судеб, ворота Гилнеаса к тому времени уже были открыты. Колдун и его подельники бежали, и след их простыл в ночи, так как теперь они называли себя Тенями. Общество Теней. Гриммвальд верил, что он способен управлять политикой Альянса и Орды при помощи своих теней.
Он ошибался.

31-ый год от Открытия Портала, второй месяц листопада (осени). Танарис.

Песок неприятно обижал пальцы. Жара. Чертова непрекращающаяся жара. Стальные ребра щита жгли спину, даже через кольчугу. Но от кольчуги он уже давно избавился. Тут можно было заживо свариться даже в самой легкой и магической кольчуге, которую мог бы себе позволить списанный солдат. А это значит, что Грэйм не мог себе позволить такой кольчуги. Он был одет в шелка, такие тонкие и просторные, что ему сначала было даже не привычно. Но теперь, чем дальше они заходили в пустыню, тем больше он привыкал к этим извечно влажным от его пота, одеждам. Вздохнув, он дернул за веревку и круглый щит с потертым гербом Штормвинда подлетел к нему, волоча за собой песок и котомку с провизии. Котомка была слишком худая, это Грэйм понимал. Так же он понимал, что скорее умрет, нежели увидит суть их похода.
Грэйм Тирсонн - тезка старого друга главы экспедиции. Может именно поэтому его в неё позвали? Некогда Грэйм служил в Седьмом Легионе. Он начинал с пехота Военных Сил Штормвинда, а закончил мастером ружейных дел Седьмого Легиона. Дослужился до мастера-сержанта, побывал... Где он только не бывал. Все закончился на вершине Ледяной Короны. Артас погиб, а Грэйм взял отпуск, да так и остался в нем. Его списали со службы, признав негодным и старым. Но ему всего сорок, а седин у него уже больше, чем у некоторых мужчин в шестьдесят. Очень скоро его жалование было пропито, и он скатился на дно. Дно было твердым и совсем ему не нравилось, но иных вариантов он не видел. Так и остался лежать на нем и смотреть на жаркое солнце Штормвинда, иногда орошаемый дождем. И тут, пришел тощий мужчина и заявил, что готов заплатить ему столько, сколько Грэйм весит сам, лишь бы он взял себя в руки и отправился с ним на далекий юг Калимдора. Мужчина сказал, что он пилигрим и идет к заветной мечте, к цели, которая является смыслом его пустой и мрачной жизни. Тирсонн, старый солдат, не мог, не согласится. Он решил, что это проведение судьбы, и что стоит послушать это проведение, иначе он так и будет лежать на дне. И вот, он тут. Умирает от жары и жажды.
Его смуглая кожа могла бы стать черной, но такого счастья не случилось. Шелк уже выцвел под палящим солнцем; ту же судьбу встретил герб на щите. Пустыня стирала их личности, но вот только тот тощий мужчина чувствовал себя комфортно и хорошо. Будто бы ему было приятно в этой отвратительной жаре, будто бы он вылез из места, в котором было так холодно, что местная погода покажется настоящим раем. Ну, или наоборот. Вдруг он был в местах, где невероятно жарко?
Грэйм закашлялся и сплюнул. Впору ему плеваться пеплом, но нет же, слюни еще есть. И это хорошо. Он почувствовал легкий толчок. Медленно повернув голову, солдат увидел наемника. Тому было совсем худо. Он еле шел, да и с кольчугой своей расставаться не хотел. Тирсонн видел ожоги под его тонкой хламидой. Его алая борода стала розовой. Красил ли он её что ли, дурак? Солдат не мог и слова сказать, но понимал, что это очень важно, сказать хоть что-нибудь. А то вдруг язык его действительно отсох?
-Чего тебе, наймит?
Странное презрение сквозило в словах старого солдата. Он же тоже наемник, так чего он жалуется? Гордость не позволяла признать этого. Наемник тем временем подошел ближе и залепетал словно безумный:
- Бежать... Бежать нам надо, вот чего. Понимаешь, солдатик? Бежать надо. Он же безумный. Ты посмотри на него, а? Он ведет нас в самое жаркое время, я был в пустыне - я знаю. Он хочет, чтобы мы умерли. Мы - овцы, а он - пастух. Он нас на скотобойню ведет, я тебе так скажу... Ага. Бежать надо.
-Куда ты убежишь, слабоумный? Вокруг песок, не одного камня, не одной косточки... Ничего!
- Да хоть куда, друг. Пойдем... пойдем. Он же... Он другим богам молится. Ага. Ты вот в Свет веришь? Вы все солдаты такие. Я вот не верю, но теперь его ясно вижу. Свет! Ох, вопрошай Свет о милости! Пусть он отгонит демонов от нас... Я сам видел, ночью, ага, смекаешь? Ночью видел, как демоны из теней повылазят... Черти смердящие, - наемник закашлялся и упал на колени. Он долго дрожал в мучительном приступе, пока не сплюнул кусочек чего-то черного и склизкого. - Что...
Он не успел договорить. Посох их "пастуха" пригвоздил его к обжигающему песку и окончил муки наемника. Вот и вся суть этого отребья, подумалось Грэйму, они смели только до тех пор, пока им платят, и пока плата соответствует безумию, на которое они пойдут. Солдат сплюнул на труп и поднял глаза на бледную фигуру. А он не загорел... Кожа у него целехонька, не облупилась. Только вот глаза красные. Это из-за того что он много смотрит на солнце, вспомнил Тирсонн.
- Он... Слаб. Он стал сосудом для местной твари. Берегись её, Грэйм. Я бы не хотел, чтобы ты погиб, словно он. Ты ведь не такой... Как они, - мужчина поднял посох, который теперь напоминал копье, и обвел им толпу наемников, воинов, авантюристов и... пилигримов. - Они... Они лишь сосуды. Но ты уже полон, ты ничего тут не найдешь. Пойдем. Ты будешь идти во главе, по мою правую руку.
Этот мужчина был странным. Грэйм подозревал, что он маг, а может и колдун. После краткого рассказа безумного наемника о демонах, солдат решил, что этот мужчина точно колдун. Но не такой плохой, каким его могли бы малевать служители Церкви Святого Света. Порой Тирсонн подозревал, что Церковь нечем не лучше фанатиков Алого Ордена. Сейчас его подозрения превратились в уверенность. И все из-за босоного красноглазого колдуна, который в своей черной хламиде и с белой кожей ступает по раскаленному песку и не подает виду, что ему больно или хотя бы неприятно? Да. Все из-за него.
Солдат послушался главного пилигрима и встал по его правую руку. С левой стороны колдуна шла женщина в причудливом бронзовом ободе с длинными, сгибающимися на середине, рогами. Золото, что покрывало этот обод уже давно облупилось и спало, осталось позади для жадных наймитов. Они самые первые ушли. А вот он, солдат старой закалки, остался. И теперь что? Теперь он шел по правую руку от пророка... Что? От пилигрима. Кажется, Тирсонн начал забываться. Ему нужна была вода, чтобы придти в себя. Хотя бы соленая, хотя бы теплая, но вода. Вода это жизнь. И если все будет хорошо, и он будет верен своему пророку, то он скоро ступит на землю обетованную. Очень скоро он познает ласки многочисленных южных красавиц, попробует на вкус их странные лакомства и выпьет столько воды, сколько только сможет. И это случится скоро. Погода в пустыне спокойная, легкий ветерок... Вот что его гонит вперед. Если бы не этот ветерок, то все было бы потерянно.
Грэйм остановился и больно сжал свою голову. Что он говорит? В слух ли, или про себя? Но что это? Он свихнулся от жары, или от столь близкого присутствия к этому странному мужчине с белой, как мрамор, кожей? Кто этот пророк? Почему от него пахнет псиной... Мокрой псиной. Вода вновь залила весь здравый смысл старого солдата, и с тупой ухмылкой он двинулся следом за своим пророком, по правую его руку. А ветер усиливался, ветер рвал их шелковые одеяния.
Буря была уже близко.

Он стоял в темноте. Темноте такой, в которой совсем ничего не видно, как бы твои глаза не старались привыкнуть к ней. Он ощущал себя абсолютно нагим. Его борода и волосы, - даже брови, - их не было. Он был чистым, гладкокожим. Не было и следа былой жизни.
Темнота вибрировала и забиралась к нему в легкие, будто бы она была... Будто бы он был в воде, которую так страстно желал. И он все плыл и плыл, голый и безволосый, чистый и непорочный. Не было прошлой жизни. Были лишь смутные ведения. Смерть кружила над ним в этой пустоте. И вороны. Сотни, миллиарды воронов, кружили над водной гладью. Он видел их. Ведь тьма стала более привычной. Он сделал еще одно движение рукой и ощутил, что уже на поверхности. Он может стоять и дышать, как нормальный человек. Его взгляду предстал мир, который ему был так хорошо знаком, но в новых, необычных красках. Странные постройки из черного камня вырывались к алому небу. Они были такими... ненастоящими, да, именно. Они были не похожими на то, что мог бы построить человек или любой другой представитель мыслящей расы, какой бы древней и мудрой она не была. Постройки были влажными. Но это единственная их странность. Они не отражали голубого, ярко голубого, солнца, чьи лучи разливались по алому небу и серой земле. И он ступал по этой земле. Подходя то к одной, то к другой постройке. Их было великое множество. Цилиндрические квадраты, квадратные круги... Что за вздор? Такого не может быть. Смотря под одним углом, он видел цилиндр, а под другим - квадрат. Теперь он видел спиралевидные рога, что торчали из серой земли, словно из головы какого-то диковинного зверя, а может и демона. И в этом лесу спиралевидных рогов, там, далеко, но одновременно близко, был трон из костей неверных. Из костей слабых и немощных, чья жизнь - пустышка, пепел, который подстилают под ноги великим. И этот великий сидел на этом троне из костей. Но это был не тот пророк, это было существо много выше и мудрее пророка. Кого же видел он, кого так хотел потрогать? Он хотел облобызать его пальцы, склонить перед ним колено, словно перед единственным Правителем, на который только мог надеяться его прошлый мир.
Поднялись кубы, на которых были головы прекрасных юношей. Они пели басом, воспевали величие этого Правителя. Странная картина, но так ли она странна для этого мира? Цвета, которые не мог бы описать человек, восставали из построек, разрушая их. Ветер гнал его, бил его по спине и не желал, чтобы Грэйм медлил. Теперь он понимал, кто он... Но почему он сдесь?
-Вставай, Грэйм. Мы еще не пришли. Нас ждет путь, а везде буря... Не видно ничего. Песок кругом. Вставай! Ну же!
Что? Кто его зовет? В этом мире нет звуков. В этом мире нет ничего кроме.... кроме... кроме... Он стал задыхаться, будто бы песок набился в легкие. Ему стало невыносимо холодно. И солдат открыл глаза, чтобы увидеть над собой лицо знакомого авантюриста. Его борода цвета перца с солью, застилала весь горизонт... Что за вздор?
Очнувшись, Грэйм потер свое лицо и вспомнил, кто его будил. Тот авантюрист... Сарг Серый, лысый, крепкий мужчина с сильными руками и длиннющей бородой цвета перца с солью. Да, именно он. Сарг не ушел далеко, он стоял подле щита старого солдата и поднимал его, очищая от песка. Но, занятие это было пустое, ведь на них накинулась пещанная буря. И действительно ничего не было видно.
-Буря пришла, Грэйм. Закрой лицо и глаза. Пилигрим велел нам связать друг друга веревкой и двигаться дальше, все равно тут негде укрыться от этих ветров. Эй, ты все еще спишь?
- Нет, нет... - Тирсонн почувствовал, как пересохло его горло. Как оно ноет и болит. Как и все его тело, так же и горло, ныло и болело. Но пересилив накатившую лень и не желание вставать, солдат все-таки встал и занялся своим лицом и глазами. - Я в порядке.
Сарг кивнул и кинул Грэйму веревку. Перевязав свой пояс, закрыв лицо от песка, солдат накинул щит на спину и двинулся следом за старым авантюристом. Их ждала дорога боли и страданий. Смерть. Все они умрут, это, почему-то, Тирсонн знал наперед. Он так же знал, кто выживет в этой земле пропитанной смертью и безысходностью. Трое выживут, ибо остальные - недостойные, слабые. Остальные станут пеплом.

В одной лишь набедренной повязке с щитом и копьем, Тирсонн стоял и смотрел на пророка. Пилигрим, так его звали авантюристы. Но все авантюристы погибли, с ними погибли и наемники, бандиты, дураки и воины. Их осталось трое. Он, Женщина и Пилигрим.
- Меня зовут Гриммвальд де'Паре. Но ты можешь продолжать называть меня Пилигримом, Грэйм.
Солдат не слышал, будто бы камней в уши напихал. Он стоял и смотрел на горизонт, на воду, к которой с такой жадностью стремился придти. А теперь... Все так пусто. Повернувшись, Грэйм увидел дыру в песке. Эта та самая пещера, откуда-то знал он, что виделась ему во сне. Там вода, черная вода, а за водой новый, удивительный мир.
- Идем, Грэйм. Дорогой пилигримов мы прошли и недостойные силы, слабые верой, они пали. Не стоит скорбеть по ним, ибо они не скорбели бы по тебе. Слабаки, что с них взять.
Последний раз Тирсонн бросил взгляд на Сарга, который корчился в муках лежа на раскаленном песке, словно морская звезда на дне морском. Дурак, - пронеслось у него в мыслях, - дурак и есть дурак. Сидел бы сейчас в Штормовом и пил бы свой сраный эль, ан нет, полез дорогой праведных. Дорогой пилигримов.
- Верно, идем, - глухо отозвался солдат и вошел в пещеру последний, - Пилигрим... что ждет нас там, впереди?
- Ты уже видел, как видел я и Она. Мы все видели, что ждет нас там, впереди. Удивительный мир. Но не сам мир, а лишь его частичка. Там внизу, вход в этот мир. И охраняют его ужасные твари, которых нам придется убить. Они не пойдут нашей дорогой, да и недруги они нам. Так, слуги, но других Богов. А мы... мы сами себе Боги, верно, Тирсонн?
- Верно.
Грэйм не оборачивался, но отчего-то знал, что назад дороги нет. Дыра в земле уже давно закрыта, а светом служит факел, который несла женщина с ободом в виде рогов. Бронза отсвечивала рыжие всполохи пламени и в них, в них-то солдат старался увидеть истину. Правду, какой бы отвратительной она не была. Ведь ложь, которой подчевал его Пилигрим ему уже опротивела. Он видел достаточно смертей, но так же он видел и сострадание и слезы, пролитые по поводу этих смертей. А в этой пустыне он видел только лишь смерть и сказочные обещания нового мира, в котором нет боли и нет испытаний, ибо все испытания он и подобные ему уже давно прошли, осталось лишь переступить через порог. Грэйм почувствовал, как холодеют его потные руки. Он туже перехватил древко копья и взвалил его на плечо. Без доспехов, без одежды, он чувствовал себя абсолютно голым. Но он не мог не согласиться на предложение Женщины раздеться, когда видел, в каких муках умирают те, что все еще несут на себе кольчугу. Все это было ненужным. И они тоже. Ведь в этой пустыне для них не было врагов, кроме них самих, кроме песка и солнца, ветра и луны.
Гриммвальд остановился у берегов подземного моря. Или большой луже, как тогда показалось Грэйму. Он подошел ближе к воде, по правую руку от Пилигрима, и склонился к ней. Но трогать боялся, так и стоял на коленях, рассматривая черную гладь. Все как в его сне, все так же.
- Что это?
-Вода, которая очищает.
- А дальше?
- А дальше... Дальше ты и сам увидишь, если выживешь, Грэйм.
- Но к чему мне все это? Зачем?
- Ты пошел за мной, Тирсонн. И ты прошел путь очищения песком. Землей. Теперь тебе надо очиститься водой. Только так, ты сможешь продолжить путь. Иначе - смерть.
Грэйм кивнул и встал. Он все так же крепко сжимал древко копья. Не решившись разлучаться с оружием, он кое-как повязал его под щитом и вошел в воду. Когда тьма поглотила половину его тела, солдат обернулся.
- Иди, старый солдат. Пусть твои сомнения по поводу моих намерений смоет черная вода.
Женщина ободряюще улыбнулась и кивнула. А старый солдат вошел в воду с головой. Тьма забрала его тело и душу.

Я медленно развернулся и отвел взгляд от тьмы. Водная гладь еще какое-то время колыхалось, но минуты спустя вновь стала спокойной, какой и была до погружения человека.
- Он обычный человек, Гримм. Почему ты оставил его?
- Все мы когда-то были обычными людьми, - я потер свое бледное лицо и вздохнул, - И ты была. Хоть и очень недолго. Мы пришли в Культ, чтобы получить силы, о которых могли только мечтать. А потом ты пошла за мной с той же целью. Культ уничтожен, а ты... Вот она ты, при мне. Теперь мы идем другой дорогой, ищем силы, о которых уже все давно забыли. Всмотрись во фрески на стенах этого места, потрогай камень, из которого сделаны стены тут. Ощути тепло дерева, дерева, которого более нет там, наверху. Ты чувствуешь этот дух? Это место было тут еще тогда, когда мир был цельным. Подумай немного... Хельга, ведь ты умная девочка, не так ли? Раскрой свои глаза. Тут пахнет, смердит даже, азотой. Первозданные люди, те, кем мы бы хотели быть. Их стремление к знаниям и погубило их. Полугиганты, слабаки по меркам врайкулов. Дети титанов, не так ли?
Девушка отстранилась от меня и медленно прошлась вдоль высоких фресок. Её тонкие пальцы играли с членами нарисованных мужей и жен. Великих некогда, и забытых сейчас. Я знал, что она улыбается, но вряд ли смог бы увидеть её улыбку сейчас.
- Некогда ты называл меня свой Сехмет. Кто это?
- Это богиня с головой львицы. Ей поклонялись азота, те, что жили в пустынях подобно этой. Но не только азота.
Я подхожу ближе к ней и беру Хельгу под руку. Мои тонкие губы касаются её шеи.
- Отдайся мне здесь. Я хочу тебя.
- А я хочу, чтобы ты был во мне, Гримм. Но...
Я замираю. Слышу, как стучит мое сердце. Так громко? Неужели так громко оно стучит. Хельга услышит, подумает, что я слаб, что я так еще человечен... Но нет, мне просто дурно от силы, которую я потратил, чтобы пережить этот поход. Я пилигрим.
- Но?
- Ты забываешься, Гримм. Ты забыл, зачем мы тут? Мы могли бы отдаваться похоти и в другом мире, в мире, который ты сам и соорудил для нас. Там в Пустоте. Там было бы нам лучше. Зачем ты пошел в этот поход? Что ты ищешь тут... Что ты тут ищешь на самом деле?
Я отступаю от неё и возвращаюсь к воде. Мои босые ноги поднимают серую пыль. Земля тут серая, как и там, по ту сторону черных вод. Зачем мне нужен Грэйм? Он чист. Чище чем я, это уж точно. Он пройдет через воды, как прошел через песок, он пройдет через огонь и через страх, и через ветер он пройдет. И когда он достанет то, что мне будет нужно. И тогда...
-... и тогда мы вернемся.
-Что?
- Мы вернемся, как этот смертный достанет мне то, зачем я сюда пришел. И мы, моя прекрасная Сехмет, вернемся в мир, который построил для тебя я. И вновь забудем о тех, кого покинули. О тех, кого предали и оставили в этом мире.
- Ты должен был уйти на пять лет, чтобы вернуться сильным и способным колдуном. А вернулся... Ты мнишь себя богом, но ты один из немногих. Ты фокусник, каких немало в городах людей. Что ты...
Удар. Я ударил её легко, но ощутимо. С тыльной стороны моей длинной ладони спорхнуло несколько капель её крови.
- Как ты смеешь, женщина?! Я вернулся, чтобы забрать тебя. Я нашел лазейку, я сделал то, чего не делал никто до меня. Не ты, не твой седой дружок. И я забрал тебя, а их всех оставил. Пусть эта чернокожая сука гниет в тюрьме или становиться воргеном, пусть другой Грэйм умирает от пристрастия к бутылке, пусть-пусть-пусть! Я выше всех их! И выше тебя... Не забывай, что ты мне должна, а не наоборот.
Хельга какое-то время молчала. Она поправила свой рогатый обруч и медленно легла на песок, широко расставляя свои ноги. Выцветшая зеленая хламида спала с неё, так, будто бы и её не было на прекрасном женском теле. Блеск её возбужденного естества притянул меня. Я улыбнулся.
- Возьми меня, о мой Повелитель, - одними губами прошептала женщина и улыбнулась ему. С её разбитой губы упало еще несколько капель крови, точно на её манящие грудки. - Возьми меня.
И я отдался похоти.

[свернуть]