***
Сон друида был преисполнен спокойствия только первые пару часов, после чего он плавно перерос в видение, которое по реальности происходящего вполне может взбудоражить ум любого сказочника. Хотя, если задуматься, видением это можно было назвать с большой натяжкой; скорее оный промежуток времени олицетворял собой смысл фразы "побывать в чужой шкуре". Только вот шкура была вовсе не чужая. Это была охота на добычу, которая велась кем-то или чем-то, захватившим контроль над телом эльфа.
Глазами кошки Анлимион наблюдал за тем, как его внутреннее "я" выслеживает, наблюдает, наносит смертельный удар и разрывает жертву в клочья. Он видел, что значит победить неравного противника; он ощущал зверя и начинал понимать его сущность. Весь секрет заключался в том, что эта сущность жила внутри калдорея все время. И только сочетание определенных условий смогло открыть "темному попутчику" замок на клетке, что служила преградой для зверя внутри долгое время, пока эльф рос. Дело, по сути, осталось за малым: нужно было теперь сложить все мысли по полочкам и понять, что все это значит.
Друид проснулся довольно далеко от того места, где сон полностью охватил разум. На его руках была кровь, а в голове пытались собраться воедино кусочки того, что глаза, казалось, видели не так давно.
"
Это определенно был я. Секунда, когда клыки вонзились в горло, а когти, будто бритвы, оставили глубокие раны на шкуре, особенно четко сохранилась в памяти. Я впервые теряю контроль." - размышлял он, двигаясь сквозь гущу зарослей папоротника.
Раны уже не причиняли боль, а силы вернулись. Причем их возвращение сопровождалось очень оригинальным ощущением, что можно в одиночку свернуть любую гору. Глаза видели как никогда ясно, и ровные глотки свежего воздуха ощущались всем телом, каждым миллиметром кожи. Восстановление прошло заметно быстрее, чем ожидалось. Это было странно, ведь друид потерял много крови, да и раны были довольно тяжелыми, что усложнило бы регенерацию . Про сломанную руку и упоминать не стоит. Тело вообще казалось каким-то чужим.
Солнце всеми силами пыталось проникнуть своими тонкими и яркими лучами сквозь темную чащу, но безуспешно. Здесь было темно, немного влажно и создавалось ощущение, словно ничего не произошло. Как ни в чем ни бывало насекомые вели разговор друг с другом со всех сторон; не было заметно и любых следов катаклизма. Природа здесь будто и не подвергалась пыткам. И это тоже было странно.
"
Как же далеко завел меня мой зверь? Сколько времени прошло?"
Вопросы копились, чего не сказать об ответах на оные. Как-то не сразу в голову пришла идея облететь окрестности. Обернувшись небольшой птичкой, походившей на воробья, но будучи несколько больше в размерах, друид сделал несколько мощных взмахов крыльями, оказавшись у верхушек деревьев, где-то в густых ветках. Пробравшись через оные, наконец-то появилась возможность взлететь еще выше, чем и воспользовался Анли.
И стоило только осмотреть место с высоты птичьего полета в прямом смысле этого слова, как в ту же секунду по очертаниям легко был узнан кратер Ун-Горо. Приземлился друид уже немного шокированный, особенно учитывая, что последний раз он находился... где? Вот и провалы в памяти, как же не кстати. Он даже не мог вспомнить место, где имел честь почти умереть.
Спустившись вниз на землю, эльф принял свою обычную форму и побрел в сторону выхода из кратера, мысленно держа в голове направление. Дабы не подарить себе чудную возможность в очередной раз потерять контроль над собой, он решил не рисковать лишний раз сменой облика без острой необходимости. К тому же, сейчас появилась такая чудная возможность переосмыслить себя, что глупо было бы экономить время, особенно учитывая тот факт, что торопиться особо некуда: сейчас единственные личности, которые были ему знакомы, думают, что Анлимион мертв.
Вполне себе чудесная перспектива сделать подарок в виде своего возвращения в родные края, особенно учитывая последние события, вовсе не грела душу калдорея. Но почему? Его ведь наверняка будут рады видеть, а подрастающее поколение чуть ли не душу продаст за то, чтобы услышать фантастический рассказ о воскрешении из полу-мертвых. В чем же дело?
Что-то поменялось. Словами это состояние описать трудно, но сейчас, когда друид свободен от любых рамок... Ах да, это состояние называется истинной свободой. С каждым новым шагом, что давался особенно легко, к эльфу медленно приходило осознание того факта, что не только его внутренний зверь вышел из клетки; то же самое, фактически, сделал и сам Анлимион, невольно сумев осуществить давнюю мечту, правда, в несколько иной форме.
Вскоре выживший набрел на водопой, рядом с которым травоядные устроили себе небольшой привал для питья. Почуяв чужака, они напряглись, приготовившись отразить возможную атаку. К счастью, молодняка рядом не было, поэтому сорвать на себя агрессию можно было лишь подойдя достаточно близко и напав первым, таковы повадки местных зверей, отрезанных от остального мира жерлом древнейшего из вулканов Азерота. Наклонившись к воде и напившись вдоволь, эльф заметил свое отражение. И что-то в нем ему очень не понравилось. Из воды смотрел уже не совсем нормальный лик; в глазах, чье свечение почти пропало, чей зрачок принял форму узкого черного овала, а радужная оболочка вовсе исчезла, сменившись полностью заполнившим форму светло-зеленым оттенком, легко узнаваем был ночной охотник, которым так любил становиться калдорей, уходя во тьму. С ужасом, он открыл рот, осматривая челюсть. Внутри явно выделялись заостренные кончики зубов, среди которых особенно видны были клыки. В очередной раз избавившись от шоковой дрожи, Анлимион заметил, что его зеленые локоны стали длиннее и гуще.
Ногти так же выросли, ближе к концу заостряясь на манер когтей. Порванный табард, пришедшие в негодность ботинки и потускневшие темные штаны из тяжелой плотной ткани - все, что осталось знакомым. Все, что напоминало о прошлом, теперь казавшимся таким старым и добрым.
Стал совсем очевидным тот факт, что с момента чудесного воскрешения, повлекшего за собой некоторые побочные эффекты, прошло очень много времени. Остатки желания вернуться исчезли вместе с этими секундами осознания своего нового "я", а окрестности озарила попытка крика, который больше походил на яростное рычание зверя, заставившее стоящих неподалеку животных с ужасом убраться восвояси.
***
[свернуть]
Ответить с цитированием