Лавиния.

[Millia]

Как обычно, несколько пояснений перед основным текстом.
1) Квента очень большая. Да, я - графоманка. Людям, которые не любят большие объемы текста, лучше и не начинать чтение.
2) Я искренне уверена, что квента - это история персонажа, а не музыка или картинки. Поэтому тем, кто все же решится прочесть это, придется иметь дело с большой стеной текста.
3) Никакого экшена в истории Лавинии нет. Только сопли с намеками на очень близкую дружбу двух девушек. Тем, кто ждет напряженного действа, опять таки, лучше и не начинать чтение.
4) Писалась квента давно, для другого сервера. В ней описано два персонажа, но отыгрыш второй не предполагается. Кроме того, уточню на всякий случай - в тексте описаны события, происходившие довольно давно. Несмотря на то, что действие частично происходит в Луносвете, обе героини - высшие эльфийки.

- Угу, так я тебе и поверила.
- А я говорю, он лежит там. Большой-большой, как наш дом, и весь в чешуе. И он обещал взять меня в ученики.
- Ты опять обманываешь, как в тот раз, когда говорила, что видела нашего короля!
- Я его правда видела, вот как тебя сейчас. Он шёл по лесу, собирал цветы и поздоровался со мной.
- Моя мама говорит, что ты всё время обманываешь. Врушка! Врушка! И задавака!
- Сама ты вредина. Ну, хорошо-хорошо, не иди со мной, разве я тебя звала? Сама за мной пошла, когда я тебе по секрету сказала, что видела дракона.
- Тогда я тебе верила, а теперь нет. Хочу домой!
- Ну и иди себе домой, я тебя не держу. Мы совсем недалеко от деревни отошли.
- Лес страшный, мама мне по нему запрещает ходить одна.
- Ну, можешь покричать и позвать свою маму, раз ты без неё боишься шаг сделать. А я пойду искать моего дракона. Он был такой большой, и обещал научить меня своим заклинаниям…
По лесной тропке шли две девочки-подростка. Впрочем, лесом то, что их окружало, можно было назвать с изрядной долей условности. За прошедшие тысячелетия эльфы довели некогда дикие, непролазные тролльи чащобы до состояния безобидной рощи. Даже детям бродить по этим удобным, проторенным тропам было вполне безопасно, тем более, что на севере были ещё видны городские стены. И две девочки, ругаясь и противореча друг другу, шли по тропинке, ведущей к морю.
Одна из девочек, темноволосая, чуть ниже ростом, была одета в изящную тёмно-синюю робу, украшенную серебристой вышивкой. Это она жаловалась, и хотела вернуться обратно. Судя по усталому, замученному виду, она не привыкла к далёким прогулкам, и бедняжка никак не могла поспеть за своей подругой, хотя её руки были свободны – а её спутница несла мешочек с общим обедом. Вторая, одетая в зелёный кафтанчик, была заметно выше, да и выглядела она сильнее. Светлые волосы падали на игрушечные лук и стрелы, висящие у неё за спиной. Шла она быстрым, широким шагом.
- Долго идти ещё? Я устала.
- Совсем немного осталось. Но, если ты хочешь назад повернуть…
- Вовсе нет! Но ты уже полдня говоришь, что нам недолго осталось.
- Сама ты врушка, мы меньше часа идём.
- Я никогда так далеко ещё от дома не уходила!
Девочка в зелёном с важным видом задрала нос, отпустив высокомерную, явно подслушанную у взрослых фразу о бесполезных магах. Выглядело это в устах ребёнка довольно смешно, особенно из-за голоса, который девочка пыталась сделать ниже и грубее. Её спутница всхлипнула, но пошла чуть бодрее, сжав зубы. Она, наконец, замолчала, окончательно разозлившись на подругу. Довольно долго две девочки шли молча, и единственным и звуками, нарушавшими тишину эльфийского леса, было пенье птиц.
Море открылось перед эльфийками неожиданно. Казалось, ещё секунду они шли по густому, светло-зелёному, бесконечному лесу, но вдруг ряды пышных, ухоженных деревьев закончились, и впереди возникла бескрайняя голубая гладь. Волны медленно, с мерным шумом набегали на песчаный берег, далеко на севере, в мягкой дымке, были видны шпили академии волшебства, и ни один парус не нарушал бескрайнего простора. Девочки застыли, и из груди той, что в синем, вырвался возглас неподдельного восхищения. Не дожидаясь подруги, она бросилась к пенным волнам, широко раскинув руки. Её спутница выронила из рук мешочек с обедом, и бросилась вслед, крича:
- Стой, ты же плавать не умеешь!
Младшая девочка вбежала в воду по колено, и подол длинной, до пят, синей робы поплыл за ней. Она развернулась, и плеснула набранной в горсти водой в свою проводницу. Та возмущённо фыркнула и полезла к подруге в воду, в свою очередь, немилосердно плескаясь в неё, и портя дорогую, изящно расшитую мантию. Девочки барахтались на мелководье, обливались, бегали по песку наперегонки и явно получали от этого огромное удовольствие. Наконец, зелёной удалось ухватить рукав мантии подруги, и, воспользовавшись своей физической силой, она повалила младшенькую на землю.
- Сдаюсь, - смеясь, проворковала оставшаяся без рукава девчонка. – Ну и где твой дракон?
Её подруга скорчила грустную рожицу.
- У-улетел, пока я тебя от утопления спасала. Думаешь, он бы стал нас ждать? Мы опоздали из-за тебя на целый час.
- Ах ты, врушка! – рассмеялась младшенькая. – Не было никакого дракона!
- Был! – зелёная показала язык. – Большой и чешуйчатый, но из-за твоего легкомыслия и наивности, Лавиния, мы его упустили. Ну и какая из тебя магесса? Нужно мно-ого, мно-ого работать над собой, - девочка растягивала слова, явно подражая чьему-то голосу.
Обладательница синей робы зачерпнула ладошкой песок и бросила его в подругу.
- Не смей передразнивать мою мать!
- И кто же мне запретит это? – вторя девочка явно дразнилась. – Уж не ты ли?
- Я и запрещу! – Лавиния снова набросилась на старшую подругу, и девочки, изображая борьбу и смеясь в голос, покатились по песку.
Через несколько минут младшая девочка, бессильно смеясь, лежала на песке, а старшая, состроив грозную гримаску, поставила на неё свой сапожок.
- Сдаёшься?
- Сдаюсь. Но ты всё равно врушка!
- А вот и нет!
- А вот и да!
- Сейчас брошу тебя, и будешь одна домой возвращаться.
- А вот и вернусь!
Девочка в зелёном, рассмеявшись, повалилась на песок рядом с подругой. Лавиния, улыбнувшись ей, встала и направилась к лежащему на земле мешочку с едой. В нём оказалась пара бутербродов и фляжка с соком. Весело смеясь, подружки уничтожили небольшой запас еды, расположившись у набегающих волн и разглядывая морскую даль да шпили магической академии.
- Как красиво, - произнесла младшая, опуская в воду кончики пальцев, и стряхивая с мантии остатки хлебных крошек.
- А знаешь, сколько в мире есть красивых мест? Меня отец недавно брал на юг, к реке, и показывал водопады. Когда я вырасту, я стану знаменитой путешественницей, и увижу весь мир!
- А я стану великой магичкой, - начала младшенькая, но так и не смогла закончить – подруга её перебила.
- Станешь великой магичкой, и всю жизнь проведёшь вон в той башне за пыльными фолиантами во-от такой толщины. А я увижу весь свет – от южных джунглей, до северных льдов. А ты будешь сидеть в своей башне и завидовать.
- Ты просто завидуешь, - теперь пришла очередь Лавинии показать язык. – Ты до сих пор еле-еле можешь произнести простейшие заклинания. Моя мама всегда говорит, что рейнджеры – это неудавшиеся маги.
- А ты всегда и во всём слушаешь свою маму. Настоящий маг всегда имеет своё мнение, - судя по голосу, зелёная снова кому-то подражала.
- Сколько раз я говорила, не смей передразнивать мою маму! – будущая магичка даже попыталась показать будущей великой путешественнице кулачок. Вышло не очень грозно.
- А ты за неё не прячься, не прячься, - старшая чуть рассмеялась. – Что не спрошу – «Моя мама говорит», «моя мама говорит». А у меня папа рейнджер, но я же не хвалюсь этим!
- А я вот люблю свою семью, - судя по тону, Лавиния была близка к тому, чтоб расплакаться.
- Извини, - чуть виновато произнесла зелёная. – Я не хотела тебя обидеть.
Девочка в синей робе молча положила ладошку подруги, и замерла, грустно и мечтательно глядя в морскую даль. Или на шпили магической академии?

Лавиния росла быстро, и через несколько лет она почти догнала свою старшую подругу. Теперь это была довольно высокая, темноволосая, тихая и застенчивая девушка, пожалуй, излишне склонная к меланхолии. Она так и осталась домоседкой, и чаще всего её тонкую, немного хрупкую фигурку можно было увидеть в саду матери, между пышных деревьев и ухоженных дорожек. Редко-редко она расставалась с одной из многочисленных книг о древних временах, героях, чудовищах, и, разумеется, о магии. Дальнейший путь девушки был ясен – её ждало обучение в Академии, а затем та карьера магички, которой, с большим или меньшим успехом, следовало не одно поколение её предков. Эта предопределённость даже радовала тихую, не слишком смелую девушку, если бы обучение не требовало расставания с Таариэль.
Без подруги застенчивая магичка себя просто не представляла. Девочки родились в соседних домах, и, сколько Лавиния себя помнила, больше чем на несколько дней они не расставались. Отъезд же в город означал бы продолжительную разлуку, недели, если не месяцы одиночества. От одной мысли об этом бросало в дрожь. Огромное здание Академии казалось таким холодным и пустым, а незнакомые, важные, занятые своими исследованиями магистры невольно пугали девушку. Порой она даже начинала сомневаться в своих талантах. Нет-нет, в умении колдовать Лавиния не сомневалась, но ведь в королевстве столько желающих быть студиозусами, и кто скажет, что магистры выберут для обучения именно её? С незнакомыми эльфами чаще имела дело старшая из подруг, избавляя от этого юную магичку.
А время шло, с высоких деревьев в густом саду осыпались листья, после холодных ночей лужицы на дорожках покрывались ледяной коркой, и мать Лавинии уже достала из дальнего шкафа тёплую мантию. Однажды ночь выдалась особенно холодной. Темноволосой эльфийке отчего-то не спалось. Она бродила по своей комнате, то изучая многочисленные фолианты, по которым она готовилась к экзамену, то пытаясь заснуть, ёжась от холодного сквозняка. Тьма за окном уже начинала проясняться, когда в уголок окошка ударился камушек. Лавиния выглянула наружу, и услышала задорный, громкий голос.
- Прыгай вниз, трусишка. Посмотри, снег выпал.
Таариэль стояла посреди засыпанного сада, по колено в снегу, между серебристо-розоватых в свете зари оснежённых деревьев. На ней была тёплая зимняя курточка, за спиной виднелись лук и стрелы. Магичка осторожно перегнулась через подоконник, и зябко спрыгнула на землю, направляясь к подруге.
- Холодно…
- Холодно, - передразнила её светловолосая эльфийка. – Лавви, нельзя быть такой мерзлякой. Посмотри, первый снег выпал.
- Да, Таари, - младшая подруга снова поёжилась. – Очень красиво. Зачем ты пришла в такую рань?
Лучница широко улыбнулась, но в глазах её мелькнула лёгкая тень грусти.
- Я ухожу. Пожалуйста, не перебивай меня. Лавиния, ты скоро уедешь в город, тебя тут уже не будет, что же я тут забыла? Ради тебя оставаться тут не стоит, а я всегда мечтала повидать мир…
- Подожди, - тёмненькая всё же не выдержала. – Подожди, ты, что, хочешь сбежать? Твои родители в курсе?
- Ох, - Таари усмехнулась. – Я уже достаточно взрослая, чтобы не цепляться за мамину юбку, особенно если вспомнить, что никакой юбки моя мама не носит, - девушка попыталась выдавить из себя улыбку. Вышло не очень. – Лавви, мне пару лет до совершеннолетия осталось, ты что, считаешь, что я пропаду?
- Ты – нет, - магичка едва сумела сдержать слёзы, и говорила тихим-тихим голосом, - а я – да. Как же я без тебя буду?
- Ну, ты справишься, - руки лучницы легли на голову подруги. – Тебя же всё равно скоро учиться отправят, чем я тебе помогу?
- Не знаю, - Лавиния всхлипнула. – Я думала, ты будешь тут, ожидать меня…
- Не глупи, смешная моя. Я буду тратить тут долгие месяцы, чтобы пару раз в год видеть тебя, когда высокомерные рукодрыжники отпустят из академии?
Юная колдунья снова всхлипнула, и даже не обратила внимания на колкость в сторону магов. Ей всё-таки до самого конца не верилось в разлуку с подругой, а разлука – вот она уже. Сердце словно пронзило острое осознание того, что они, может, видятся в последний раз. Оставалось не так много времени, через пару часов эльфы в округе начнут вставать, и тогда бежать Таариэль будет точно поздно. Значите, осталось всего несколько минут, и каждая из этих минут на вес золота. Лавиния замерла, вглядываясь в лицо лучницы, пытаясь запомнить каждую чёрточку, каждый оборот поведения, каждый тон чуть хрипловатого голосаТаари. Говорить ей не хотелось, да и не о чем было. Она просто молча взяла руку утренней гостьи, да так и застыла, сдерживая подступивший к горлу ком. Её подруга так же молча гладила тёмные волосы магички, безмолвно прощаясь с ней. Наконец, младшая из девушек не выдержала.
- Ты точно уходишь? Неужели это не может подождать пару дней?
- Лавви, тогда нам будет ещё сложнее расстаться. Лучше так – сразу и окончательно. Прости, мне нужно спешить. Да и не могу я смотреть на то, как причиняю тебе боль.
- Но ты же вернёшься? Это не навсегда? – темноволосая даже дёрнулась чуть от возбуждения, не в силах подавить накатывающееся отчаяние.
- Обязательно вернусь, обещаю. Разве я когда-нибудь тебя обманывала?
Лавиния кивнула и замерла, глядя как фигура её лучшей и единственной подруги, такая маленькая и одинокая на фоне огромных деревьев, удаляется по длинной аллее. До боли стиснув зубы, она глядела ей в след, чувствуя, как мир бледнеет. Предстоящий экзамен в Академии, занятия магией, даже семья – всё сразу как-то перестало казаться важным. Из горла вырвался короткий всхлип, медленно, спотыкаясь, девушка поплелась обратно к окну. Перекинула ноги через подоконник, влезла назад. Рухнула на кровать, думая о том, что матери нельзя будет говорить об уходе Таариэль. Всё перед глазами плыло, по щекам катились слёзы, хотя магичка так и не поняла, когда заплакала. В голову сами собой лезли воспоминания о подруге, и от этого становилось ещё тошнее. Она больше не будет дразниться, не будет выманивать из деревни на поиски разных существ, не будет ругать магов, не будет показывать добытые ей трофеи. Неизвестно, вернётся ли вообще она. Мир велик, и даже если с Таари ничего не случится, что повлечёт её назад? О своей персоне магичка была не самого высокого мнения. Так зачем Таариэль, недолюбливающей волшебников, возвращаться в управляемое волшебниками королевство?
Глаза Лавинии медленно закрывались, она погрузилась в странный полусон, полу бодрствование. Холодный ветер продолжал дуть в открытое окно, но она уже не замечала холода. Вместе с Таари эльфийка умирала от клыков и когтей диких зверей в каждом лесу, вместе с ней гибла на каждой опасной дороге от ножей разбойников, вместе с ней выпивала яд, поднесённый лукавым трактирщиком. И теперь рядом не было никого, чтоб успокоить, чтоб сказать, что всё это – не более, чем фантазии, а на самом деле всё будет хорошо. С уст девушки срывались тихие стоны. Она испуганно свернулась в клубок, пытаясь стать меньше и укрыться от мира тоненьким одеялом. Наконец, страшные видения отступили, и магичка, наконец, заснула.
«Вот я, бреду по глубокому снегу, видишь? Солнце встало, освещая меня на снегу. Всё хорошо. Я ещё не ушла далеко от дома. Видишь, на горизонте шпили эльфийской столицы? Ни врага, ни зверя вокруг. Я вернусь, даю тебе слово. Я тебя не брошу, никогда. Не расстраивайся, оно того не стоит. Жди меня. И закрой окно, простудишься».

Что можно рассказать о нескольких следующих десятилетиях жизни Лавинии? Труднее всего описывать самые простые вещи. Экзамены в Академию сдать ей удалось, может быть, и благодаря тому, что она о них теперь думала гораздо меньше. Едва ли её расстроило бы ещё сильнее, если бы экзамен не удался. Теперь девушка была одной из многочисленных учениц, достаточно одарённой, чтобы учиться без особых проблем, но и достаточно обыкновенной, чтоб ничем не выделяться в глазах учителей. «Лавиния? Это та, тёмненькая?» - так её могли бы описать и преподаватели, и большинство соучеников. Она не лезла в первые ученицы, не была красавицей, не сближалась с окружающими – так что можно было сказать про неё? Только то, что на самом деле скромная магичка владела Тайной. Именно так, Тайной с большой буквы, пусть она и могла бы показаться окружающим и смешной и жалкой. А те, кому есть, что скрывать, обычно не стараются выlелиться в толпе.
Лавиния видела сны. Верила им. Не верила. Снова верила. Но видела она их всегда, каждую ночь. Каждую ночь ей являлась ушедшая подруга – в городе, на корабле, в лесу, снова в городе, в какой-то грязной комнате, в окружении самых разных тварей. Что это было, воспалённое воображение или проявление каких-то магических способностей? Как хотела эльфийка надеяться на это! Но она боялась спросить о вещих снах у старших, более опытных магов. Ведь тогда придётся объяснять, и они прикоснутся к Тайне своими грязными руками. Вдруг они засмеют самое большое чудо в жизни девушки? Или, ещё хуже, вдруг окажется, что никакие это не вещие сны?
Худенькая девушка дни и ночи проводила в библиотеке. Она была не одинока, но последствия чтения других учеников были видны налицо. А эта магичка, столько часов проводившая с книгами, даже после чтения не выказывала особых талантов. Скучная, старательная зануда, компенсирующая врождённую бездарность учением? Лавиния была не против. Ей, в сущности, было безразлично, что о ней думали, но одна мысль о раскрытии её тайны повергала девушку в дрожь. Никто не должен был знать, зачем она днюет и ночует в библиотеке, никто не должен понять, что связывает её с Таари, никто! Она даже избегала их общих знакомых, словно опасаясь, что те как-то испортят прекрасный образ, застывший в душе магички.
И, как и у всякой, хранящей в душе Тайну, у девушки была Мечта. Скромная, как и сама эльфийка – и очень не простая. Лавиния хотела понять, истины ли её сны. Хотела узнать, что на самом деле происходит с её подругой. Она готова была ждать, о, как она умела ждать! Выяснить, какие заклятия нужны, чтобы помочь ей в этом, было не сложно, но на то, чтоб научиться применять их, ушли долгие годы. Вернее, даже не годы. Десятилетия. И при этом юная магичка не могла ни перед кем открыться, не могла найти учителя, и даже не имела специального времени на эти, самые главные для неё занятия. Магическое обучение не может быть простым, и Лавиния занималась ночами, в своей маленькой спальне, чем-то даже напоминающей монашескую келью. Тени от свечи плясали на каменных стенах, темноволосая девушка сидела, склонившись над конспектом, переписанным из очередного библиотечного тома, и время стремительно неслось для неё. Луна словно летела по небу, звёзды появлялись и бледнели стремительно. Ей казалось, что она только села за свои свитки, а уже наступало утро, и приходило время идти на занятия. Бледная, апатичная от отсутствия сна, Лавиния казалась ещё тише и незаметнее. А память, и без того измученную ночными бдениями, приходилось напрягать снова, изображая прилежную ученицу.
Каникулы были отдыхом. Волшебница снова возвращалась в родные места, в те самые леса и аллеи, по которым она бродила с подругой. Её мать в последние годы сильно сдала, теперь старая магичка редко выходила из небольшого, красиво обставленного дома. Она очень гордилась своей дочерью и почти не следила за ней, так что хотя бы дома Лавиния была предоставлена самой себе. Здесь она могла бы, как ей казалось, добиться большего, но, увы! Тут не было библиотеки, не было книг, этих учителей скромной девушки. Немногочисленные книги её матери были посвящены в основном творящей магии, совершенно бесполезной для того, чтоб выяснить, где теперь Таари. И волшебница просто бродила по старым аллеям, уходила к морю, на тот пляж, где она часто играла с подругой, странствовала по ухоженному лесу. Это дни дарили ей счастье. Каждый раз Лавиния верила, что её подруга, наконец, вернётся. Вот сейчас, выйдет ей навстречу из-за вон того дерева, за которым она всегда пряталась в детстве. Придёт в сад, на то самое место, где они прощались столько лет назад. Окажется у себя дома, вернувшись из долгих походов.
А вестей от Таари всё не было. Сначала её искали. Охотница и прежде пропадала на целые недели, и поэтому только через целый месяц до её родителей дошло, что с их дочерью что-то случилось. Отряд рейнджеров отправился на её поиски на юг, к границам королевства, туда, где порой проявляли активность представители тролльих племён. Разумеется, даже следов Таариэль там не нашли. Но ещё пару месяцев охотники на границах королевства искали светловолосую девушку, почти девочку, в зелёной курточке и с луком за плечами.
А потом о ней забыли. Только родители ещё обещали награду за вести о Таари, но желающих получить десяток золотых монет всё не находилось. Впрочем, порой у порога их дома появлялись странные создания, авантюристы всех мастей – то священник из Лордаэрона, отступивший от Святого Света и рассказывающий, как светловолосая эльфийка умерла у него на руках, то забулдыга из портовой таверны, сочиняющий сказки про морячку откуда-то с юга. Родители охотницы им не верили – Лавиния тоже. А потом и обманщики, видя, что обещанная награда так и остаётся недоступной, забыли дорогу к дому Таари.
Магичка любила читать рядом с ним, на холме, глядя, как лучи заходящего солнца освещают крышу того здания, где когда-то жила подруга. Сад вокруг него пришёл в запустение, крыша прохудилась, заборчик обветшал. Хозяева, в конце концов, покинули его, и он стоял в ложбинке между холмами, одинокий и никому не нужный. Лавиния любила заходить в него. Пыль лежала на полу, окна были разбиты, мебели в комнатах уже не было. Светлая, лёгкая грусть охватывала волшебницу. Она могла стоять там часами, вспоминая, как выглядели эти комнаты пару десятилетий назад, когда она играла тут маленьким ребёнком.
А потом было снова возвращение в академию, публичные занятия в толпе юношей и девушек в таких же робах, как она. Новые бессонные ночи в тесной комнате, где по стенам плясали тени от горящей свечи. Часы в библиотеке, между тяжёлых фолиантов и тонких свитков. И это продолжалось десятилетия…