Затылок утопал в подушке. Казалось, еще немного - и шелковая наволочка, набитая пухом, поглотит мир целиком. Картинка справа отсутствовала. Вместо нее расплывалось мутное темное пятно. Слева все было слишком реальным. Слишком резким. С жестко очерченными гранями. И все равно будто ненастоящим. От курительницы вверх – к вогнутому полотку – тянулась тугая струя ароматного дыма. Тлела сухая веточка магорозы.
Сколько времени еще она могла, не моргая, изучать пространство перед собой? Тяжелый вздох вернул ее к жизни, но не заставил пошевелиться. Когда она в последний раз была
дома? Давно. За это время ее древо покрылось отвратительным запустением. Его запах въедался в кору снаружи и проникал внутрь комнаты. Даже эта чертова магороза не могла его перебить.
Воительница резко села на кровати. Локти в бедра. Лоб в ладони. Сжала. Отпустила. Ничего не произошло. Тихо ругнувшись на чужом языке, она пнула ногой курительницу. Та со звоном опрокинулась. Пепел высыпался прямо на пол, а дым на мгновение заволок помещение. Призраки мелькали в седом мареве.
- Прочь.
Слово обернулось звериным рыком. Осознав это, Эрувен подавила рвущийся с губ вой и снова уронила голову на руки. Она не желала смотреть на тени прошлого. Но им, казалось, было все равно…
«Когда ты родилась, я думала, твой отец сойдет с ума от счастья, - эхо переливистого смеха ударилось в окно. – Он твердил мне, что все знал. Он не выпускал тебя из рук. Не давал мне побыть с тобой, - смех слишком резко превратился в тяжелый вздох. – И он был прав. Ты была дочерью своего отца. Не моей…»
Шелест отзвучал и растворился в звенящем фоне. Калдорейка зажмурилась, что было мочи, но голоса не желали оставлять ее.
«Эру, ты не должна так вести себя с ней, - легкий укор, не по желанию, но по необходимости. – Жрица ты или нет, это не отменяет того факта, что Арабелла – твоя мать.»
Ан’да… К горлу подкатил колючий ком.
Прости меня…
«В гибели Майев виновата лишь Майев, - злое шипение, полыхающее первородной яростью. – Ты не пойдешь по ее пути, Эрувен. Ты не выдержишь и недели в подземелье. Шандрис ждет тебя. Прояви благоразумие хоть раз в жизни!»
Голос разбился и зазвенел тысячью осколков. Охотница судорожно выдохнула и подняла голову. Аксель сидел напротив нее, изучая калдорейку бледно-зелеными глазами. Прижав уши и тихо зарычав, тигр положил морду ей на колено. Кто кого охранял в тумане? Она видела, как из курительницы выступает еще один силуэт.
Шан’до. Что
ему понадобилось?
«Нам нужны были воины, Эрувен, - хрипло и тихо произнес Грач. – Эллинор не имел права отказаться. Никто не имел. Он был таким же теро’шан Кур’Талоса, как и многие из нас. И пусть Рейвенкреста давно уж нет в живых. Выбора не было, мин’на…»
Калдорей растворился так же, как и предыдущие призраки, но она не обратила на это внимания. Мин’на… Когда к ней в последний раз так обращались?
Эру не стала дожидаться следующего гостя. Белесый туман уже заполонил всю комнату, и его потустороннее происхождение теперь не подвергалось сомнению. Пока фигура вырисовывалась в завихрениях, охотница сорвалась с лежанки и кинулась к столу.
Первый ящик с грохотом вылетел из-под столешницы и раскололся от удара о пол. Второй последовал за ним. Равно как и третий. Сшитые тетради, потемневшие от времени, рассыпали вокруг себя ворох листов. Она знала, что нужно делать. Оставалось только
успеть.
На глазах Часовой ее дом преображался в отвратительное враждебное существо. Светлый пол затягивался плесенью, тонкие ветви, свивающиеся в узорную сетку под потолком, гнили, источая приторный запах разложения. Сырая земля пробивалась через только родившиеся трещины. Эрувен судорожно хватала одну тетрадь за другой, перелистывая каждую, чтобы отыскать единственно необходимую. Вокруг стоял невообразимый треск рвущегося по швам бытия.
- Мин’на…
Снова это слово. Эрувен зажмурилась, пытаясь перебороть оцепенение. Все затихло. Тишиной заложило уши, так что это обращение словно прорвалось через толщу веков. Она рискнула открыть глаз. В руках Ночная Стрела держала ту самую тетрадь. Свой дневник. Он был раскрыт на странице, где она прощалась с Отцом. Прощалась навсегда.
- Ан’да… - выдохнула калдорейка, глядя на того, кто вновь к ней явился.
Эллинор опустился рядом с ней на истерзанный порчей пол. Его дух обладал поразительно живыми глазами. В уголках губ залегла улыбка. Он кивнул дочери, одобряя ее начинание. Эрувен кивнула в ответ, а после… Подожгла дневник. Калдорейка смотрела на то, как тает в небытие призрак ее отца, а в его глазах – огнем пожираются ее детские воспоминания.
- Не уходи смиренно… - прошептали его губы. Спустя мгновение, дух растворился.
- В сумрак вечной тьмы, - закончили за него ее губы.
Эрувен прижала колени к груди и спрятала в них лицо. Она не заметила того, как ее дом обрел прежние свет и тепло.
[свернуть]
Ответить с цитированием